Кровавой осенью 1992 года он сполна разделил с ингушами всю боль трагедии Пригородного района
Для
каждого ингуша его имя – символ великого русского духа, олицетворение широкой
русской души и того гражданского мужества, которое во все времена было
свойственно настоящей русской поэзии. В его поэтическом мире тонкий лиризм, воспевающий
любовь, дружбу, чистоту самых сокровенных и возвышенных человеческих чувств,
соседствует с чеканным словом, которое припечатывает к позорному столбу истории
ужасающие людские пороки, зачастую являющие миру звериный лик ненависти и
животной злобы. «Я люблю ингушей, они для меня родные люди», - напишет он
однажды, пропустив через свое сердце прошлое и настоящее небольшого кавказского
народа, вросшего в клочок родной земли и не раз платившего собственной кровью
за несгибаемую преданность ей.
У русского поэта Игоря Ляпина, которому нынешней
осенью исполнилось бы 80 лет, при жизни было немало высоких регалий и званий, но
ингушский народ наделил его особым признанием, назвав своим национальным
героем. Наделил гласно, во всеуслышание – на всенародном съезде. На съезде,
который еще раз показал всем – ингушей никогда никому не сломить. Оказавшись в
эпицентре кровавого смерча, обрушившегося на Пригородный район осенью 1992
года, ингушский народ по достоинству оценил немногих честных людей России,
которые в торжествующей вакханалии лжи, нашли в себе мужество сказать правду о народной
трагедии. В ноябре 1992 года, когда истекающая кровью Ингушетия находилась в
информационной блокаде, а федеральные СМИ трубили об «ингушской агрессии», из-под
пера поэта родились строки, обличающие бесчеловечную расправу над мирным
ингушским населением.
К
войскам России
Труп
на трупе, за телом тело.
Едкий
дым над селом опять…
Не
армейское это дело
Население
усмирять.
Но
приказы жестоки были,
Танки
шли, словно вал брони.
Как
по вражеским дзотам били
По
ингушским домам они.
В
обгоревшем селе безлюдно, но
Кровавых
следов не скрыть.
Здесь
о дружбе народов трудно
Даже
думать - не говорить.
Но
неймется душе, неймется
Боль
сквозящую не унять.
Этим
хлопцам и этим горцам,
Что,
скажите, им выяснять?
И
стою я в немом бессилье,
Вижу
грозной брони оскал…
Неужели
войска России,
Вы
- карательные войска?!
Расплата
Ваши
лица от гари серы,
Ваш
противник буквально смят.
Что
ж вы русские офицеры
Опускаете
в землю взгляд?
Вам
хватило солдат «отважных».
Были
фланги и тыл крепки.
Что
ж играют на лицах ваших
Напряженные
желваки?
Руки
целы и ноги целы,
Вашей
тактике нет цены.
Что
ж вы русские офицеры,
Так
победой удручены?
Вот
стоите вы, хмуря брови,
На
виду у высоких гор.
Слишком
много он пролил крови
Миротворческий
ваш напор.
Все
трудней вам смотреть глазами
На
пылающий сельский дом
И
на пастбища Назрани,
Превращенные
в танкодром.
Вот
на этом, на самом месте,
Где
рыдает старик седой,
Вы
закон офицерской чести
Раздавили
своей броней.
Раздавили
слепой атакой
Вместе
с саклей - уже ничьей,
Вместе
с машущей вам горянкой,
Вместе
с сотнями ингушей.
Вы,
конечно, достигли цели,
В
этот горький от горя час.
Только,
русские офицеры,
И
расплата настигла вас.
Ваш
приказ раздавался глухо,
Но
уже никогда не скрыть,
что
у вас не хватило духа
Эту
бойню остановить.
Снег
белеет на черных углях,
Свежих
холмиков новый ряд.
И
солдаты в больших раздумьях
На
подавленных вас глядят.
Ваши
губы уже немеют,
И
на всем остальном пути
Вам
высокое «Честь имею!»
Не
позволят произнести.
Увидев своими глазами превращенные в пепелища ингушские села Пригородного района, обезображенные трупы убитых и растерзанных людей, которые привозили на площадь Согласия в Назрани, Игорь Ляпин в своей статье «Русская правда», опубликованной в «Литературной газете», писал и о прологе так называемого осетино-ингушского конфликта: «Видел, как два года назад создавались и вооружались боевые отряды в Осетии, как то и дело там вводился комендантский час, когда на границу с Ингушетией периодически выкатывались танки и бронетранспортеры…
Сперва лихие осетинские боевики, носясь по ингушским
селам на бронетранспортерах, постреливали в воздух, как бы резвясь и
демонстрируя свою безнаказанность. Потом стали палить по воротам ингушских
дворов, потом стволами автоматов на каждом шагу останавливать ингушские машины
и с вызывающим на конфликт видом обыскивать их, проверять документы. В конце
концов, видя, что все им сходит с рук, распоясались окончательно...»
«Простые люди в России об этом ничего не знали, -
продолжал Игорь Ляпин. - Но об этом знал Верховный Совет России, знал
Президент. Еще 23 октября, выступая на сессии Верховного Совета, народный
депутат И. Костоев сообщал: «То, что творится с ингушами в Пригородном районе -
кошмарный сон. Только за последние двое суток задавлена БТРом девочка 12 лет,
убито пять молодых людей в возрасте от 16 до 30 лет. С каждым днем нарастает
угроза возникновения опаснейшего вооруженного конфликта и гибели людей».
Депутат обращался к Верховному Совету с требованием решить вопрос о немедленном
роспуске всех незаконных формирований в Северной Осетии. Обращался к Президенту
Ельцину с просьбой принять, наконец, личное участие в судьбе ингушского народа,
выехать в Северную Осетию и Ингушетию, ускорить решение вопроса о границах Ингушской
республики на основе Конституции России».
Поэт срывал маски с тех, кто учинил кровавую
расправу над беззащитным ингушским населением Пригородного района и города
Владикавказа: «Муса Евлоев из поселка Майский прокручивает мне свои видеозаписи
событий первых чисел ноября, комментирует их. Это похоже на репортаж с
передовой. Кадры потрясают. Ничего подобного по ТВ не показывалось. Никто за
пределами Ингушетии не узнал, что же происходило там на самом деле.
На закрытом заседании сессии Верховного Совета РФ 11
ноября 1992 г. народный депутат Б. Богатырев докладывал парламентариям об
участи, постигшей ингушей: «Я никогда не слышал и не видел подобных злодеяний.
Трудно поверить, что существа, называющие себя людьми, могли совершить столь
чудовищные по своей жестокости убийства ни в чем не повинных людей. Я видел
трупы, у которых отрезаны уши, носы, выколоты глаза, раздроблены черепа,
проткнуты животы, перебиты ноги, перерезаны горла. Мясо людей использовалось в
качестве корма для свиней. Для этих же целей использовались малолетние дети. Их
четвертовали и бросали свиньям на съедение. Очень много заживо сожженных людей…»
«На площадь Согласия в Назрани привезли трупы из
Пригородного района, - свидетельствует поэт. - Лежали они там, видно, несколько
дней. Уже не так просто опознать. Тем более, когда отрезаны уши, нос,
перерезано горло. А люди эти числились в заложниках. Вон они - длиннющие списки
находящихся в плену у осетин. Листы с именами наклеены прямо на стене
исполкома. Тысячи имен. Среди них, страшно подумать, многих уже нет в живых…»
Статью Игоря Ляпина может найти в интернете и
прочитать любой желающий. Но в эти дни, когда в Ингушетии вновь поминают жертв
этнической чистки в Пригородном районе и городе Владикавказе, учиненной осенью
1992 года, я хочу привести здесь еще два свидетельства, которые содержатся в
ней. Руслан Аушев был тогда главой Временной администрации Ингушетии. Вот что
он рассказал автору статьи: «Это была расправа, уничтожение мирного населения.
Я своими глазами видел, какой огонь вели по ингушским селам танки. Они все
сметали на своем пути. Я сколько ни говорил Хиже (Георгий Хижа – вице-премьер
правительства России, глава Временной администрации в зоне
конфликта – авт), чтобы остановили
огонь танков, а он - свое. Мол, не так я понимаю задачу этих войск... И
расправа продолжалась. Никакого разъединения «противоборствующих» сторон не
было. Огонь велся в одном направлении - по ингушам. А уже за танками шли
осетинские ополченцы, «гвардейцы», мародеры и добивали оставшихся в живых
безоружных жителей. Грабили уцелевшие дома, потом поджигали их. А в Куртате?
Танки окружили поселок и трое суток буквально расстреливали, сравнивали его с
землей. Ты был на Черменском перекрестке? Видел там сожженные автобусы и
трактора? Так вот, командиру корпуса доложили, что пятнадцать ингушских
бронеобъектов развернулись в линию и наступают на русские танки. Но, во-первых,
во Владикавказе прекрасно знали, что такой техники у ингушей просто-напросто
нет. А и была бы, так ингушам год учиться нужно, чтоб развернуть танки в линию.
Но... приказ есть приказ. И пошел бой русских танков с ингушскими автобусами и
тракторами. А там всюду люди были... Вот тебе и разъединительные войска, - он
горько вздыхает.- Но, как бы там ни было, главное сейчас - остановить
кровопролитие».
Другое свидетельство принадлежит офицеру воинской
части 3673, дислоцирующейся в Москве, Юрию Александровичу Потапову: «Командой
примерно в 70 человек на шести БТРах мы были направлены в поселок Тарский
Пригородного района. Прибыли туда около десяти часов утра. Сразу бросилось в
глаза, что половина поселка объята огнем, а на другой стороне пожаров нет. Мы
развернулись боевым строем и двинулись через поселок. В ингушской половине, где
были пожары, мы нашли спрятавшихся в погребах женщин и детей ингушской
национальности. Всего 17-18 человек. Погрузили их на БТРы и повезли на
фильтрационный пункт в поселок Спутник. Другого живого населения ингушской
национальности мы там не видели. Во дворах домов, на улицах лежали трупы
женщин, детей в возрасте от семи до двенадцати лет, несколько убитых стариков.
Я видел женские трупы со вспоротыми животами и отрезанными головами... За дни
нахождения в зоне конфликта мы узнали, что самые страшные зверства над ингушами
совершают боевики, прибывшие из Южной Осетии для боевых действий... Всего в боевых
действиях участвовало 53-58 БМП, поступивших из Южной Осетии. Наглядевшись в
Тарском на все ужасы, творимые над мирным населением, особенно над женщинами и
детьми, я вспомнил свою семью, которая живет в Москве, и решил уйти подальше от
этого кошмара. Поэтому, сдав женщин и детей, найденных в погребах Тарского, на
фильтрационный пункт, я вернулся во Владикавказ и, пользуясь своими документами
офицера, пересек все контрольные посты и пришел в Назрановский исполком».
В те кровавые дни осени 1992 года Игоря Ляпина
отговаривали от поездки в Ингушетию. Он и сам понимал, насколько это
рискованно, однако ничто не могло поколебать его решимости. Поэт впервые ехал
на Кавказ с тяжелым сердцем, уже зная в общих чертах, какая страшная беда
обрушилась на ингушский народ. Но масштабы трагедии и нечеловеческая
жестокость, которые он увидел собственными глазами, потрясли его до глубины
души.
Дышащая ужасом осень казалась нереальной в своей
циничной реальности, и поэт мог противопоставить этой реальности только силу
своего талантливого художественного слова, сделав это с тем безграничным
человеколюбием и всепобеждающим мужеством, на котором зиждется вся великая
русская поэзия. В назидание потомкам Игорь Ляпин оставил цикл стихов о тех днях,
когда Кавказская земля обагрилась кровью беззащитных людей – женщин, детей,
стариков, вся вина которых заключалась лишь в их национальной принадлежности.
Этническая чистка привела к гибели сотен мирных граждан, до сих пор ничего не известно
о судьбе почти двухсот ингушей, пропавших без вести. Более 60 тысяч ингушей
были изгнаны из своих сел, а их домовладения подверглись разграблению и
уничтожению.
Открыв для себя Ингушетию в семидесятых годах
прошлого столетия, Игорь Ляпин навсегда остался верен ей. Уникальный ингушский
космос, сложившийся из вековых народных традиций и обычаев, духовности,
представлений народа о высокой чести и достоинстве, сыновней привязанности и
любви к родной земле и следования заветам предков, оставил в сердце поэта
неизгладимый след, пленил его своей простотой, открытостью и искренностью. Став
автором более двух десятков поэтических сборников, Игорь Иванович создал немало
произведений, посвященных ингушскому народу. Будучи цельной натурой, обладая
прочным характером и гражданским мужеством, он нашел те точки соприкосновения с
ингушскими сердцами, которые породнили его с ними прочнее кровной связи. В
своем поэтическом сборнике «Гармоника» он напишет об этом с необыкновенным
душевным подъемом:
Как
одна -
Двенадцать
душ
Тянем
песни грустные,
То
ли я уже ингуш,
То
ли вы все русские?
Известный ингушский ученый Борис Харсиев, который
познакомился с Игорем Ляпиным в 80-х годах, в один из приездов поэта в
Ингушетию, говорит:
- В Игоре Ивановиче чувствовались прочный стержень,
несгибаемый дух, готовность отчаянно, до последнего биться за свои идеалы и
неподдельная любовь к Кавказу. Он стал для ингушей своим уже только поэтому. Живой
интерес Игоря Ляпина к Кавказу подарил нам его блистательные переводы
поэтических произведений К. Мечиева, Р.Гамзатова, Е.Чаренца, Т.Зумакуловой,
А.Бицуева, Л. Балаговой и многих других кавказских поэтов. Но чтобы русский
поэт на всю огромную Россию заговорил об ингушском народе, передав все его сокровенные
мысли, душевные устремления, продиктованные сердцами многих поколений, и
пережитые утраты и страдания - такое было впервые. Игорь Иванович до конца
познал ингушский национальный код и сумел талантливо рассказать о нем другим.
Его проникновенные строки, посвященные древней ингушской земле и живущему на
ней веками народу, принесли поэту всенародное уважение и любовь...
Когда сотрудники Национальной библиотеки Республики
Ингушетия узнали, что Игорь Ляпин борется с тяжелейшим недугом в одной из
московских клиник, они написали ему письмо поддержки. К сожалению, получить
послание из Ингушетии поэт не успел. 2 июня 2005 года он ушел из жизни…
«Салам
Алейкум, Игорь, верный, надежный, преданный и любимый друг ингушей! – читаем
мы сегодня в том письме. – Ваши друзья –
лично знакомые с Вами и знающие Вас по творчеству и ингушским хабарам, желают
Вам скорейшего выздоровления.
Вы
нам нужны!
Вы
нужны жителям Экажево, где Вы «беседовали с седовласыми ингушами»; яндаре, «где
играют на пандаре»; назрановцам, где «небо легкое, а память тяжкая»;
алиюртовцам, где «вы всегда желанный гость». В Армхах вас ждут «кружком сидящие
на бурках старики». Вы нужны нам, тем, кому «снится село Базоркино»…
Вас
ждут Саид и Муса, Руслан и Ахмед, Анзор и Магомед, Салман и…, а также Тамара и
Амина, Зарема и Мадина, Зухра и Райхант, Марем и… их дети…
Вас
ждут братья-мусульмане.
Мы
молимся за Вас!»
В продолжение этого письма, опубликованного в
Общенациональной газете Ингушетии «Сердало» 11 июня 2005 года, пресс-служба НБ
РИ отмечала: «В своем предисловии «Слово о русском брате» к поэтическому
сборнику И. Ляпина «Гармоника» Муса Албогачиев написал: «Для Игоря Ляпина
Ингушетия стала частью жизни. Любовь не выбирают. Она сама выбирает нас. Поэт полюбил
прекрасные кавказские горы, людей, живущих здесь. Он исколесил все уголки
республики, встречался с сотнями горцев, разговаривал со стариками,
расспрашивал о пережитом. Русская душа, всегда отзывчивая к чужому горю,
распахнулась навстречу душе ингушской. Трагедия народа глубоко засела в сердце
поэта, ударила по самым болевым струнам. Поэт из Москвы воспринял нашу боль,
как свою собственную, и струны его отозвались – застонали, заплакали, запели.
В истории ингушей такого еще не было. Русский поэт
на всю страну – громко, во весь голос – заговорил о маленьком горском народе, о
его страшном выселении в сорок четвертом году, о безжалостном уничтожении
людей, обо всех несправедливостях к ингушам уже после возвращения из ссылки.
То, что должны были, но смогли сказать во всеуслышанье ингушские писатели,
поэты, за всех нас сказал русский, Игорь Ляпин.
Сколько стихотворений написано Игорем Ляпиным об
ингушах? Двадцать, тридцать, пятьдесят? Не знаю. Такого, как «Вопрос
переселенца», или «В Назрани», или «Перед обелиском» хватило бы одного, чтобы
навсегда остаться в истории ингушского народа. В каждой книге поэта теперь есть
обязательно «Кавказская страница». Это о нас. Сборник «На правом берегу», где
четвертая часть стихов посвящена Ингушетии, был прямо из московской типографии
вывезен кавказским грузовиком в Назрань, Малгобек, Экажево и разлетелся там в
считанные дни. Весь тираж книги (кстати, изданной за счет самого автора) был
всего 5 тысяч экземпляров. Теперь этот сборник, не продававшийся даже в Москве,
стал библиографической редкостью. Люди моего народа передают его из рук в руки,
переписывают, заучивают стихи наизусть».
Тонкие струны поэтической души И. Ляпина нашли свое
отражение в судьбе маленького ингушского народа, искреннего, дружелюбного и
преданного, который хранит в себе самое сокровенное – веру в Аллаха и преданность дружбе. Наверное, неспроста Игорь
написал стихотворение «Братьям-мусульманам»:
Я
сегодня, как в тумане,
Тяжкой
тяжестью томим.
Сядем,
братья-мусульмане,
По
душам поговорим.
За
намазом, за обедом,
Сея
хлеб и строя дом,
Вы
всецело -
с
Магометом,
Я
- не очень-то с Христом.
Говорят,
что вера лечит,
С
нею в жизни твёрже шаг.
Вам
и тут, конечно, легче,
Потому
что как-никак
При
мулле и при соседе,
И
в мечети, и в мечте
Вы
- всем сердцем
в
Магомете,
Я
- с сомнением
в
Христе.
Вы
клянетесь на Коране,
Слава
вам! И видит Бог,
Видит,
братья-мусульмане,
Я
б на Библии не смог.
Вот
любые перегрузки
Проскочу,
а эту - нет.
Ведь
Христос -
такой
нерусский,
Даже
ближе Магомет.
Да благословит его Всевышний! Да простит его
Всевышний!»
Народный писатель Чечено-Ингушетии Саид Идрисович
Чахкиев в своем «Слове о незабвенном брате и друге» писал: «Никогда не забыть
ингушам трагический 1992 год, когда Ингушетия была в хаосе. Не было единого
руководства, не было структур власти, на центральной площади Назрани круглые
сутки стояли люди, когда боль и обиды проникали в самое сердце, а со стороны
Осетии то и дело привозили изуродованные трупы безвинно убитых людей – женщин,
детей, стариков. По Ассинскому ущелью, срываясь в бездонную пропасть, тянулись
вереницы ингушских беженцев, Ингушетия была блокирована со всех сторон, и мало
кто осмеливался встать в защиту правды и справедливости...
В те трагические дни 1992 года Игорь Ляпин
неоднократно бывал в ингушских селах Пригородного района, не думая, что может
погибнуть от снайперской или случайной пули, видел разруху и погромы, горящие
дома, безысходное горе мирных жителей, плач детей, женщин и стоны стариков, и
это будто огнем жгло, волновало душу русского поэта. И сами собой из глубины
самого сердца вырывались строки…
Голос Игоря Ляпина звучал звонко, будто колокол. Он
был услышан не только друзьями, но и врагами. Последние обнаглели до того, что
начали преследовать поэта. Они нашли номер его московского телефона, стали
звонить домой, угрожая расправой, если он не перестанет поддерживать ингушей.
Но эти запугивания не вызывали страха в душе поэта. Наоборот, они умножали его
силы. Позже Игорь Ляпин напишет целую книгу, посвященную геноциду ингушского
народа…
Игорь Иванович – автор многих поэтических книг,
нашедших признание у широкого круга читателей России и СНГ. Он стал достойным
преемником и продолжателем гуманистических идей и традиций великих русских
поэтов и писателей А.С. Пушкина, М.Ю. Лермонтова, Л.Н. Толстого, А.М. Горького,
А.С. Серафимовича, М.А. Булгакова и других.
Он хорошо изучил быт характеры и нравы горских
народов. Особенно близки ему по духу были ингуши, среди которых у него было
много друзей. И ингуши искренне ценили его дружбу…»
В 2016 году, накануне 75-летней годовщины со дня
рождения Игоря Ляпина, член Союза писателей России Людмила Владимирова в своей
статье «И вровень встать с историей своей...», написанной для проекта «Русский
мир. Украина» писала: «Вечна в моем сердце - до последнего его удара - Память
об истинном Поэте, Гражданине, Друге, родившемся в эвакуации на Урале, в
Каменске-Уральском; жившем, взрослевшем на Днепропетровщине, в городе рабочих -
Никополе (Украина).
«Речь русская и мова Украины в твоем певучем говоре
слились», – писал он, признаваясь в любви к взрастившему заводу («Мой Никополь»):
...И
сад шумел, и белый голубь вился,
Трубил
завод, дымы свои клубя.
Я
у тебя и нежности учился,
И
мужеству учился у тебя.
В трагические 90-ые он стал Посланником мира народам
Кавказа. Почетный гражданин города Назрани, лауреат премии «За гуманизм,
человечность и социальную справедливость» имени ингушского просветителя Висан-Гирея
Джабагиева, он был награжден орденом «За заслуги» перед народом Ингушетии, его
стихи звучат на ингушском языке, его именем названа улица в Ингушетии.
«То ли я - уже ингуш, то ли вы все русские!» -
восклицал он в одном из стихов. Его цикл «Кавказские страницы» - достойное
воплощение духовного Завета А. Пушкина и М. Лермонтова, Л. Толстого и М.
Булгакова и многих-многих других Русских поэтов и писателей.
И.И. Ляпин - редактор, заведующий отделом поэзии,
главный редактор различных издательств, переводчик кавказских поэтов. Многие
годы был первым секретарём Союза писателей России, председателем приёмной
комиссии, вёл семинар в Литературном институте. Он - автор двадцати двух
поэтических книг, многочисленных журнальных публикаций. Член-корреспондент
Международной славянской академии наук, культуры, искусства и образования.
Лауреат премии Ленинского комсомола, Всероссийской литературной премии
«Сталинград», Международной литературной премии имени М.А. Шолохова. Награждён
Орденом Дружбы народов».
«Родовые корни семьи Ляпина на Брянщине, - читаем в
материалах общественной организации «Бородино 2045». - Детство поэта прошло в
г. Никополе Украинской ССР, где родители восстанавливали разрушенный
гитлеровцами трубный завод. В 9 лет Ляпин лишился отца. В 16 лет после
окончания школы работал в цеху завода и учился в металлургическом техникуме. Тогда же начал писать стихи и
печатать их в заводской многотиражке. О судьбе своего поколения он сказал: «Ведь наши книжки трудовые
постарше наших паспортов».
В 1963 году был призван в ряды Советской Армии.
После демобилизации в 1966 поступил в Литературный институт им. А.М. Горького. В студенческие
каникулы работал в Сибири и на Севере матросом и плотогоном, а также проходчиком на строительстве
Московского метрополитена.
Первая книга Ляпина «Междуречья» (1973) принесла ему
успех, он был принят в СП СССР. После
окончания Литературного института Ляпин работает в столичных
издательствах «Современник», «Советская
Россия», главным редактором издательства «Детская литература». Окончил
Академию общественных наук при ЦК КПСС.
За бескомпромиссное отстаивание лучших традиций отечественной литературы, за честность в работе Ляпин не
раз подвергался критике со стороны бюрократического аппарата, попадал в опалу.
Ляпин - поэт яркого гражданского накала, искренней
совестливости, глубокого патриотического
чувства. В предисловии к его «Избранному» (1989) Евг. Осетров охарактеризовал
суть поэзии Ляпин, которая с наступлением иных времен в истории России лишь
окрепла: «Неравнодушие - так бы я
определил основную черту Ляпина-поэта («душа в груди моей как мина»). Поражает
его обнаженное, пристрастное отношение к
миру, он, как аккумулятор сострадания, отпущенного людям природой…»
Одним из первых поэт оказался после аварии в
Чернобыле, награжден знаком «За ликвидацию последствий аварии на Чернобыльской АЭС».
В 1992 году во время осетино-ингушского конфликта он
побывал в Ингушетии, итогом поездки стала книга стихотворений «Гармоника»
(1995). За храбрость и человечность, проявленную Ляпиным в эти годы на Северном Кавказе, на II съезде ингушского
народа ему были вручены главные символы горской отваги - именной серебряный
кинжал и конь. В трагические дни октября 1993 года поэт опять на передовой - выступает
перед осажденным зданием Верховного Совета РСФСР, вместе с другими москвичами
защищает российский парламент: «И народ
не забудет, как над пылающим Белым домом развевался российский флаг».
Незадолго до своей смерти Игорь Иванович Ляпин был
награжден высшей государственной наградой Республики Ингушетия – орденом «За
заслуги». 10 октября нынешнего года ему исполнилось бы 80 лет.
Свою книгу «Кавказский пленник Игорь Ляпин»,
увидевшую свет в московском издательстве «Российский писатель» в 2017 году, Муса
Албогачиев, талантливый ингушский литератор и однокашник Игоря Ивановича по
Литературному институту им. М. Горького, закончил словами: «Одно скажу тебе точно: ингуши тебя не забыли…
Твоим именем будут названы улицы, стихи будут включены в школьные учебники…»
Надеюсь, что так это и произойдет и вслед за улицей в сельском поселении
Берд-Юрт имя Игоря Ляпина станут носить улицы и проспекты в других селах и
городах Ингушетии, а его стихи обязательно войдут в антологию ингушской поэзии.
В этом наш долг перед светлой памятью русского
поэта, который сумел понять ингушскую душу, воспел ингушский национальный
характер и разделил с ингушским народом всю его неутихающую и поныне боль.
Ахмет
ГАЗДИЕВ
