ВОЗВРАЩЕНИЕ БРОНЗОВОГО ОРЛА СУЛЕЙМАНА

Знаменитый ингушский художник Дауд Оздоев на протяжение многих лет живет и работает в Санкт-Петербурге. В атмосфере культурной столицы год за годом оттачивался его природный талант. И происходило это сродни духовному поиску, результаты которого сегодня столь очевидны и столь впечатляющи, что вызывают восхищение личностью Мастера, проводят каждого в немой восторг и затрагивают самые глубинные струны человеческой души. Впрочем, говоря об Оздоеве, дабы представить всю цельность этой натуры, надо иметь в виду не только созданные им творения, получившие повсеместное признание. Не меньшим образом обращает на себя внимание его талант быть человеком. Человеком неравнодушным, преданным, искренним, открытым, кристально чистым.

Наверное, благодаря этой цельности, именно ему судьба подарила возможность вернуть ингушскому народу величайшую ценность – бронзовую фигуру орла, которая представлена в зале Востока Государственного Эрмитажа и является одним из символов ингушей. Этот экспонат привлек внимание Дауда Османовича четверть века назад. Табличка под ним и сегодня указывает на Иран или Ирак, как место происхождения, а никакого упоминания об Ингушетии нет там и до сей поры. Но теперь копия орла хранится в Ингушском государственном музее краеведения и об орле говорят как о древнем ингушском штандарте.

Бронзовая фигура орла, выставленная в Эрмитаже, является уникальным экспонатом мирового значения. Статуэтка была найдена в XIX веке в горной Ингушетии, в башенном поселении Эрзи. Изготовленная раннесредневековым мастером, небольшая фигурка орла высотой 38 см, инкрустированная медью и серебром, передает пластику хищной птицы и ее грозный грациозный вид. На шейке орла выгравирована надпись на арабском языке: «Во имя Аллаха Всемилостивого, Всемилосердного». Тут же выбито имя мастера произведения - Сулеймана - и дата изготовления предмета - 189 год хиджры, что соответствует 796-797 гг. христианского летоисчисления. Хотя на официальном сайте Государственного Эрмитажа говорится, что информация о месте изготовления бронзового орла не читается, однако в научной литературе распространено прочное мнение, что он изготовлен в Басре - в одном из центров бывшего Арабского Халифата.

Первоначальным местом хранения бронзового орла, обнаруженного в горах ингушетии, был Ингушский краеведческий музей в городе Владикавказе - тогдашней ингушской столице. Затем, после объединения Чечни и Ингушетии, он нашел пристанище в Чечено-Ингушском музее краеведения в городе Грозном. В 1939 году уникальный экспонат был передан на хранение в Эрмитаж.

Дауд Оздоев, имеющий самое непосредственное отношение к возвращению копии орла в Ингушетию, поселившись когда-то в Санкт-Петербурге, получил возможность учиться на лучших традициях старой академической художественной школы. С начала 80-годов прошлого века он сотрудничает с Т.К.Добровольской и Н.Г.Лебедевым, известными графиками, берет частные уроки у маститых художников. С восторгом и трепетом учится он и у великих мастеров прошлого, копируя их нетленные полотна в Эрмитаже. Но следуя классическим образцам, постигая Вселенную мастеров Фландрии, позже он сумел соединить этот высокий полет с глубочайшими национальными корнями, став совершенно уникальным художником, создавшим свой собственный, неповторимый и узнаваемый стиль. О том, как это происходило, мы расскажем в следующем материале. А пока лишь отметим, что именно в тот период работы в Эрмитаже и захватил воображение  Оздоева знаменитый бронзовый орел.

В эти дни Дауд Османович находится в Ингушетии. На Родину он приехал не с пустыми руками – художник привез с собой изготовленный им макет штандарта, символизирующего власть, который, по его мнению, должен всегда находиться рядом с действующим главой республики. В плотном графике пребывания Мастера в Ингушетии – многочисленные встречи с друзьями, собратьями по творческому цеху, руководством Ингушетии, парламентариями, деятелями культуры и науки. К визиту художника приковано широкое внимание общественности.

В минувший вторник изготовленный Даудом Османовичем макет штандарта стал предметом научного семинара в Ингушском НИИ гуманитарных исследований им. Чаха Ахриева. В семинаре принимала также участие приехавшая из Санкт-Петербурга Макка Албогачиева - старший научный сотрудник Музея антропологии и этнографии (Кунсткамера) РАН, которая также сыграла важную роль в возращении ингушского национального символа. Ею, собственно, и были собраны все документы, подтверждающие принадлежность бронзового орла ингушскому народу. После этого ингушская диаспора Санкт-Петербурга обратилась с письмом к руководству Ингушетии о необходимости возвращения национальной реликвии на Родину.

Обращаясь к ученым, Дауд Оздоев, представлявший изготовленный им макет штандарта, обратил их внимание на особенности, с которыми исполнил бронзовую фигуру орла мастер Сулейман:

- Это уникальное, изумительное творение. Тут показан гордый характер орла. Он не распростер свои крылья, кому-то угрожая. Нет, он никому не угрожает, он у себя дома -  его взгляд устремлен вдаль принадлежащей ему территории. Это великолепный художественный образ, очень сложный по исполнению. К тому же он декорирован. Орел не настоящий как бы, но в то же самое время  у него есть все, что должно быть у настоящего орла. Исламское искусство отличается от европейского тем, что оно более декоративное. В нем своя трактовка. Почему я пришел к выводу, что это штандарт? Штандарт – это вообще древнее изобретение. Это атрибутика управления войском. Это инструмент. На оригинальном бронзовом орле видны следы ударов мечей, копий, стрел. Считаю крайне необходимым, чтобы наша республика приложила все усилия для того, чтобы оригинал прошел серьезную экспертизу и было точно установлено происхождение этих следов, чтобы было установлено, как использовался предмет. Важность такой экспертизы прекрасно понимают в Эрмитаже. Заинтересованы в этом и мы.

Подтверждение тому, что бронзовый орел является предметом геральдики мы находим у Чаха Ахриева, который называет его гербом. Однако изображение герба может быть плоскостным или рельефным, но не может быть объемным, фигуративным. В данном случае все говорит о том, что это штандарт. У Чаха Ахриева также написано, что фигура орла служила для объединения – избирался старший, которому и передавался этот предмет.

Ингушский бронзовый орел уникален во всех отношениях. Даже современные мастера, которые делали копию фигурки для Ингушского краеведческого музея после достигнутой договоренности между руководством республики и руководством Эрмитажа, не смогли полностью повторить работу раннесредневекового мастера.

- Они не сумели отлить цельную фигурку бронзового орла, как это сделал мастер Сулейман, - поделился с учеными своими наблюдениями Дауд Оздоев.  – Не сумели сделать стенки предмета такими же тонкими.

Надо отметить, что долгое время орел экспонировался как курильница или водолей. Сегодня эти наименования усилиями Дауда Оздоева из таблички-указателя под экспонатом Эрмитажа изъяты. Говоря об этом, заместитель директора НИИ им. Чаха Ахриева по научной работе Зайнаб Дзарахова, высоко оценила заслуги ингушского художника.

Пока говорить о том, что бронзовый орел был штандартом, можно только гипотетически, напомнила собравшимся Макка Албогачиева. Чтобы утверждать это с полным основанием, необходимо сначала провести соответствующие анализы и экспертизы объекта с привлечением ведущих мировых ученых, которые занимаются герольдикой. Тогда это будет цельное исследование, которое ответит на все вопросы. Такой вариант действий предлагает и известный в мире ученый Владимир Дмитриев, кавказовед, блестящий знаток Востока, который был главным консультантом при восстановлении музея в Афганистане. Однако Эрмитаж не будет заниматься этим по собственной инициативе – у него другие задачи и нет финансирования на подобные цели. Финансирование экспертизы должна обеспечить республика, и потому ингушские ученые обязаны донести до властей всю важность ее проведения.

- А ингушским филологам и лингвистам предстоит поработать над другими немаловажными аспектами, - продолжила Макка Албогачиева. Не далее как вчера мы были на встрече в Народном Собрании Ингушетии, где Дауд Оздоев тоже представлял изготовленный им макет штандарта и речь шла о бронзовом орле. Там мы познакомились с арабистом Алаудином Яндиевым. Он поделился своими сомнениями относительно всего лишь 150-летней исламской истории ингушского народа. Проведя лингвистический анализ, А.Яндиев утверждает, что наличие в ингушском языке арабских слов теоретически невозможно при столь коротком историческом сроке. Бронзовый орел подтверждает это предположение. Просто никто этого орла не изучал. Каждый из нас занимается какими-то своими узкими направлениями. Думаю, если в республике будет создана исследовательская группа по изучению комплексных задач, мы уже через год добьемся результатов и продвинемся в своей истории и этнографии гораздо глубже, чем имеем сегодня по материалам письменных источников.

Продолжая начатый разговор о культурном наследии ингушского народа, Дауд Оздоев еще раз озвучил свою точку зрения о том, что республике необходима государственная программа по реабилитации национального искусства. Серьезнейший удар по ингушской истории и культуре нанесли сначала утрата национальной автономии ингушского народа, а затем и сталинская депортация. Сегодня мы должны по крупицам собирать утраченное и возвращать то наше достояние, которое причислили или пытаются причислить себе другие. В этой связи директор Ингушского НИИ им. Чаха Ахриева Бахаудин Тангиев выразил надежду, что создаваемый институтом фонд стратегических исследований позволит решить давно назревшие проблемы.

В ходе научного семинара также выступили зав. отделом истории ИнгНИИ им. Чаха Ахриева М.Долгиева, старший научный сотрудник отдела истории Н.Кодзоев, старший научный сотрудник отдела ингушской литературы С.Шадиев.  

Позже эксклюзивное интервью газете «Сердало» дала старший научный сотрудник Музея антропологии и этнографии (Кунсткамера) Российской Академии наук Макка Албогачиева:

- В Государственном Эрмитаже бронзовый орел хранится с 1939 года. В зале Востока он стоит под вопросом – Иран или Ирак. Недовольство ингушей и всех, кто занимался изучением этого предмета, всегда вызывало отсутствие здесь упоминания о том, что он привезен из Ингушетии. Хотя сопутствующие документы, как вы слышали, свидетельствуют о том, что этот предмет привезен от нас. Но в то же время ведущий научный сотрудник отдела Востока Государственного Эрмитажа Иванов, к которому я обратилась, сказал мне, что даже в описях не значится, что орел привезен из Ингушетии. Когда я заметила ему, что он-то об этом знает, Иванов ответил: «Я могу помочь вам только тем, что могу подсказать, в каком номере эрмитажных тетрадей есть статья о вашем орле. Я, конечно, знаю, что орел из Ингушетии и никакого сомнения в том, что он ингушский, нет, но… »

Итак, орел оказался в Эрмитаже в 1939 году. Вскоре грянула война. Затем последовала наша депортация. Соответственно, атрибутация этого предмета заняла какое-то достаточно длительное время. В одном описании он проходит как курильница, в другом как водолей. Но элементы функционального предназначения предмета отсутствуют и в первом, и во втором случае. Если это курильница, то где дымоход, где то место, где его прикуривали? Для водолея у него внизу не было бы отверстия, которое на предмете присутствует, нет ручки…

На протяжении многих лет предметом занимался народный художник Ингушетии Дауд Османович Оздоев. Он просто горел бронзовым орлом в полном смысле этого слова. И вот  в прошлом году перед 20-летием Республики Ингушетия, перед тем, как приехать в Ингушетию, Дауд Османович обратился ко мне с настойчивой просьбой помочь найти через коллег-музейщиков документы, подтверждающие тот факт, что орел является ингушским. Таким образом и была обнаружена упомянутая статья. В результате проведенной нами работы стало возможным возвращение в Ингушетию копии этого предмета, хранящегося в Государственном Эрмитаже.

Боюсь, что следующее мое заявление вызовет недовольство на обывательском уровне. Часто приходится слышать, что нам нужно вернуть оригинал в Ингушетию. По существующему положению это просто невозможно. Но как музейный работник я должна сказать, что для ингушского народа наиболее ценно то, чтобы орел стоял в Эрмитаже с указанием, что он из Ингушетии. Это для нас намного важнее - репрезентировать образ Ингушетии в музее мирового значения. Пусть в нашем краеведческом музее хранится его копия, но с обретением этого орла мы можем показать сегодня абсолютно разные стороны культуры нашего народа, свою древнейшую духовную культуру, материальные свидетельства которой оказались утраченными.

Космическое значение бронзового орла для культуры ингушского народа невозможно даже оценить - оно непреходяще. Я не фаталист, но верю в судьбу. С возвращением орла в жизни нашего народа начнется новый виток развития, когда мы сможем показать всему миру свою великую историю, которой вправе гордиться.

Ахмет ГАЗДИЕВ