пятница, 28 декабря 2018 г.

КАВКАЗ НОВОГОДНИЙ

Щедрые душой, добрые и отзывчивые люди, готовые прийти на помощь ближнему, издавна живут на древней кавказской земле. Богатейшая духовная и материальная культура кавказской цивилизации всегда привлекала к себе внимание всего мира, а горы Кавказа, неповторимая и таинственная аура этих мест вдохновляла на бессмертные строки лучших поэтов России, воспевавших человеческое достоинство и честь.
Такой разноязыкий Кавказ всегда говорил на одном языке – языке отваги, любви и добра. О чем он думает сейчас, в эти последние часы уходящего года? Какие планы строит на будущее? Выяснить это мне помогли мои друзья, живущие в разных концах нашего благословенного горного края.
Новый год – единственный праздник, когда пожелания звучат под светом звезд, загорающихся на далеком небосводе... Пусть в наступающем Новом году каждый из моих собеседников отыщет на небе свою счастливую звезду!



Эльмира ГАСАНГУСЕЙНОВА, дизайнер, г. Махачкала (Дагестан):

- Человеческая жизнь всегда наполнена какими-то взлетами и разочарованиями, а радость, как правило, соседствует в ней с печалью. Таким разным был для меня и уходящий год. Случались времена, когда одолевала депрессия, и все валилось из рук, но на смену им всегда приходили периоды, наполненные солнечным светом и теплом.
Моя жизнь – это мои близкие, моя мама, мои сыновья... Молю Всевышнего, чтобы у них все было хорошо. Пусть наступающий год принесет всем моим родным и друзьям, которых я тоже очень люблю, много радости и счастья. Пусть добрые начинания каждого из нас увенчаются успехом.
С наступающим годом я связываю большие планы. Есть желание вдохнуть новую жизнь в свой бизнес и заняться другими направлениями. Одно из таких направлений - ЖК «Life is good», продвигающий доступное жилье для россиян и инвестиционную программу «VISTA».
Я за многое благодарна уходящему году. Прошлым летом, 16 августа, появилась на свет моя первая внучка Салимочка! С ее рождением для меня словно приоткрылась дверь в большой и радостный мир, благоухающий розами. Это великое счастье! Теперь я каждый день живу с ощущением настоящего праздника в душе. А в сентябре порадовал меня и старший сын. Он познакомился с хорошей девушкой и строит серьезные планы на будущее...

Ирина КИБИЗОВА, г. Владикавказ (Северная Осетия):

- Я за все благодарю Бога – и за то, что Он мне дал, и за то, чего не дал. Я говорю Ему спасибо за все прожитые мной годы. А в наступающем Новом году желаю себе, всем своим родным, друзьям и знакомым, всем людям - хорошим ли, плохим - здоровья, благополучия и изобилия. Давай будем чуточку внимательнее и добрее друг к другу. Тогда нам многое удастся изменить вокруг в лучшую сторону.
Все мое детство прошло в Ингушетии. Пожалуй, это самые счастливые годы, когда еще были живы родители, и жизнь казалась сплошным праздником… Повзрослев, я, конечно, нашла свое место в жизни, обрела семейное счастье, вместе с мужем мы воспитываем дочь, ставшую нашей отрадой. И все же я очень скучаю по родным местам, по школьным друзьям и одноклассникам, по своим землякам. В эти предпраздничные часы я искренне желаю своей малой Родине, которая всегда живет в моем сердце, мира и процветания. Пусть мир и добрососедство воцарятся на всей кавказской земле!

Найла ОРАЗОВА, ученый, г. Карачаевск (Карачаево-Черкесия):

- Недавно одна моя коллега сказала, что возвращаясь с работы домой, стремится поскорее смыть с себя весь негатив, накопленный за день. И я задумалась: а как быть мне? Наверное, я очень счастливый человек – ведь каждый день наполняет меня только позитивом. И только позитивом мне хочется делиться с окружающими! Очень люблю свою работу, люблю своих коллег и студентов, а университетские будни – это, по сути, то, чем живет мое сердце.
2018 год стал для меня успешным в научном плане. Часто радовали меня в уходящем году мои сыновья, родные и близкие, мои друзья, которые тоже всегда были рядом. Единственное, чего я не успела в уходящем году, так это женить старшего сына. Но думаю, не за горами тот день, когда в мой дом войдет невестка. Это замечательная девушка, у которой прекрасные родители...
Нынешний год не обошелся и без горьких потерь. На днях ушел из жизни наш зять Гилястан Абул-Керимович Блимготов – заслуженный учитель КЧР, отличник народного просвещения России. Светлая память о нем останется в сердцах многих жителей Карачаево-Черкесии…

Аниса АТАЕВА, социальный работник, г. Махачкала (Дагестан):

- Для нашего управления социальной защиты населения, в котором я возглавляю отдел по вопросам пособий семьям с детьми, 2018 год выдался сложным и напряженным. Было много неприятных рабочих моментов, нашу работу осложнил к тому же и переезд в новый офис… В общем, получилось так, что за всей этой суматохой не успели мы оглянуться, а год уже близится к завершению.
Нельзя, конечно, сказать, что 2018-й принес одни только хлопоты и беспокойства. Было в нем и достаточно позитивных событий, которые давали разрядку мозгу и дарили душевное отдохновение. К примеру, запоминающейся и приятной стала для меня поездка вместе с дочерями в Санкт-Петербург. В культурной столице нам удалось хорошо отдохнуть и набраться ярких впечатлений.
Очень надеюсь, что все сложные рабочие моменты, жизненные проблемы и тревоги останутся в старом году, а наступающий год принесет с собой много приятных неожиданностей. Желаю всем счастья, здоровья и исполнения самых дерзновенных планов!

Мурат ЖАБЕЛОВ, г. Чегем (Кабардино-Балкария):

- Уходящий год был для меня одним из лучших за последние, наверное, лет пять. В этом году я вновь стал чувствовать природу - обращать внимание на пение птиц, слышать шепот листвы и звонкую капель тающего по весне на крышах домов снега. Я словно заново родился и обрел крылья, сбросив с себя незримые оковы и гнет.
У меня появилась цель и, даст Аллах, я обязательно дойду до нее! Не буду лицемерить: мне нужно признание! Я должен доказать окружающим, что чего-то стою! И я сделаю все для того, чтобы были счастливы мои родители, мои дети, моя вторая половинка, все мои друзья.
Летом этого года мне выпала возможность потрудиться в поле. Никогда бы не поверил, что эта работа может принести столько удовольствия. Радость физического труда и - общение с самыми разными людьми… Как же я сейчас скучаю по ним! Несколько месяцев вместе с ними пролетели как один день.
Всем, кто дорог мне, я желаю здоровья и душевного равновесия – без этого невозможно наслаждаться жизнью. Пусть вас никогда не оставит удача, а в трудную минуту рядом обязательно окажутся люди, которые протянут руку. Пусть Аллах убережет каждого человека от бед и страданий, от страшного существования на самой грани выживания. Всем добра и благополучия!

Радмир ЭРКЕНОВ, студент, г. Черкесск (Карачаево-Черкесия):

- Ремонт, ремонт, ремонт, этот нескончаемый карачаевский ремонт…Всё убираю, перетаскиваю… Сегодня вот полностью закончил с электричеством, поставил распределитель и - вздохнул спокойнее. В наступающем году, надеюсь, этот ремонт наконец-то закончится. Он идет столько, сколько я себя помню...
Что бы я пожелал окружающим? Пусть все, что вам было неприятно, останется в уходящем году и больше никогда не напоминает о себе. Новый год неотвратимо приближается, так пусть же вместе с ним у каждого начнется новая жизнь – чистая как снег в горах Карачаево-Черкесии.
Как сказал наш великий Пророк (С.А.В.), нет разницы между черным и белым – все мы люди. Накануне Нового года всему человечеству и каждому человеку в отдельности я желаю счастья, здоровья и любви. Хотелось бы, чтобы в 2019 году на нашей планете прекратились все эти бессмысленные войны за землю, за какие-то ресурсы. Мы должны жить дружно и счастливо. Если все люди, живущие на планете, возьмутся за руки, представьте, сколько раз мы сможем опоясать нашу родную Землю.
Я обязательно хочу пожелать всем и удачи. Вспомните печальный пример «Титаника». Все плывшие на нем были успешны, здоровы и богаты, но именно удача однажды изменила им.

Земфира КОСУМОВА, предприниматель, г. Моздок (Северная Осетия):

- Счастлив и богат тот, кто здоров, и здоровы люди, которых он любит. Поэтому я каждому хочу пожелать в наступающем году, прежде всего, здоровья. Уходящий год забрал у нас деда, которого мы все очень любили. Поэтому радостным его не назовешь. Но я живу с верой в Аллаха. В будущем году моя дочь Карина оканчивает институт и, возможно, начнет работать по своей новой специальности. Хотя ей очень нравится ее нынешняя работа в качестве операционной медсестры. Одним словом, время покажет…
Говорят, если хочешь рассмешить Бога, расскажи ему о своих планах. Поэтому я лучше скажу о своей мечте. Моя мечта – наконец-то, заняться любимым швейным делом. Дочь этому поспособствовала – купила мне все необходимое оборудование. Надеюсь, что в наступающем году моя мечта воплотится в реальность.

Пусть в прошлое уходит старый год,
Прощаясь с ним, встречаем год грядущий.
Он полон будет радости, забот,
Но в жизни человек всегда ведущий.
Здоровья всем желаю в Новый год
И никогда по жизни не сдаваться!
Поверьте, непременно повезет
И все на свете будет получаться!

Ратмир НАУРБИЕВ, менеджер, г. Ставрополь:

- Уходящий год сложился для меня вполне удачно, были достигнуты какие-то определенные цели, но, как говорится, всегда есть к чему стремиться. Поэтому я надеюсь, что в наступающем году сумею добиться чего-то нового. Ведь каждому из нас важно не останавливаться на месте, а идти вперед. Любому человеку жизнь дает возможность проявить свои способности и таланты, дарит тот шанс, который необходимо обязательно использовать. Все получится! Самое главное, чтобы на нашей земле царил мир. Мира, добра и благополучия я хочу пожелать всем людям, живущим на планете.

Новогодние монологи записал
Ахмет ГАЗДИЕВ

На снимке: зимняя Ингушетия
Фото Евгения ШИВЦОВА

вторник, 18 декабря 2018 г.

ЗАУРБЕК АХУШКОВ. ЖИЗНЬ КАК ПРИКЛЮЧЕНЧЕСКИЙ РОМАН



 В нашей журналисткой практике нередко встречаются исторические персоналии, настолько интересные и необычные по своей сути, что они способны не только надолго захватить воображение, но и поселить в душе желание снова вернуться к творческому осмыслению их судеб. Одной из таких персоналий стала для меня незаурядная личность Заурбека Ховдиевича Ахушкова. В свое время перипетии яркой судьбы этого человека вдохновили Николая Брешко-Брешковского, которого называли русским Александром Дюма и Жоржем Сименоном, на написание немалого количества страниц увлекательной остросюжетной прозы. Однако, по досадному стечению обстоятельств, мы практически ничего не знали о нашем земляке, оказавшемся в самой гуще многих событий, характеризующих давно ушедшую эпоху, пока это имя во всем его феерическом блеске не вернул нам известный исследователь и краевед Берснако Газиков.

В ПРОШЛОМ году мы публиковали отрывки из книги Н.Н. Брешко-Брешковского «Албанская сирена», обнаруженной Берснако Газиковым в одном из архивов нашей страны. В этой книге, опубликованной в Белграде в далеком 1927 году, повествуется о том, как Заурбек Ахушков в 1925 году помог прийти к власти второму президенту Албании Ахмеду-бею Мухтару Зоголли (Ахмету Зогу), ставшему затем одним из колоритнейших европейских монархов прошлого века. В 1928 году Ахмет Зогу провозгласил себя первым королем Албании и правил страной до 1939 года.
В своем романе «Дикая дивизия», восемь частей которого увидели свет в рижском издательстве «Мир» в 20-х годах прошлого столетия, Н.Н. Брешко-Брешковский писал: «…И уже совсем необыкновенная биография Заур-Бек Охушева (Ахушкова - авт). Как и Тугарин, питомец Елизаветградского училища, он вышел эстандарт-юнкером в Ахтырский гусарский полк и через месяц, оскорбленный полковником Андреевым, на оскорбление ответил пощечиной. Ему грозила смертная казнь. Бежал в Турцию и, как мусульманин, был принят в личный конвой султана Абдул-Гамида. Потом, с производством в майоры - он уже начальник жандармерии в Смирне. Но под турецким мундиром билось сердце, любящее Россию. Вспыхивало желание вернуться и, будь что будет, отдаться русским войскам. А когда вспыхнула война, Заур-Бек в ужас пришел от одной мысли, что под давлением немцев, он вынужден будет сражаться против тех, кого никогда, ни на один миг не переставал любить. И вот, спустя двадцать лет, новый побег, но тогда из России он бежал юношею, а теперь из Турции бежал усатый, поживший, с внешностью янычара, опытом умудренный мужчина. Высочайше помилованный, Заур-Бек принят был всадником в Чеченский полк, получил три солдатских креста, произведен был в прапорщики, затем в корнеты…»
Подтверждает последнее архивный документ, обнаруженный Берснако Газиковым:

«Командир Чеченского конного полка
Начальнику Кавказской Туземной конной дивизии
8 октября 1916 г. № 2785
Рапорт
Доношу, что 22-го августа сего года старший урядник вверенного мне полка Заурбек Ахушков, в Ставке Верховного Главнокомандующего, ЕГО ИМПЕРАТОРСКИМ ВЕЛИЧЕСТВОМ ГОСУДАРЕМ ИМПЕРАТОРОМ, лично был поздравлен корнетом.
СПРАВКА: телеграмма Начальника Военно- походной канцелярии ЕГО ИМПЕРАТОРСКОГО ВЕЛИЧЕСТВА с.г. за № 3033.
Полковник принц Фазула-Мирза»
(РГВИА.Ф.3530 оп.1, д.143, л.186)

Н. Брешко-Брешковский когда-то писал о З.Х. Ахушкове так: «Аллаху угодно было вычертить самый хитросплетенный узор на фоне биографии Заур-Бека Охушкова. Родился он близ Владикавказа в Ингушетии, в ауле Базоркино.
Семнадцатилетним юношею поступает он вольноопределяющимся в Ахтырский полк  - тогда только что переименованный из гусарского в драгунский. Потом - Елисаветградское училище, а через два года вновь в тот же полк, куда Заур-Бек выпущен был эстандарт-юнкером. И вот, за несколько дней до производства в корнеты, случилось не оставившее камня на камне от безмятежной карьеры кавалерийского офицера.
Подполковник Андреев, желчный и нервный, вспыльчивый, встретив Заур-Бека с барышней, сделал ему резкое замечание. Заур-Бек ответил пощечиной, В ту же ночь, надев штатское, он бежал в Австрию, где нашел временное убежище. Из Австрии уехал в Турцию и, как горец и мусульманин, был принят в личный конвой султана Абдул-Гамида. Через несколько лет, уже в чине майора, командовал в Смирне жандармским дивизионом.
Турецкий жандарм, Заур-Бек умудрялся посылать корреспонденции в русские газеты. За эти корреспонденции, вскрывающие тайники турецкой политики, он едва не поплатился головою. В самом начале Великой войны Охушков, уже отставной офицер жандармерии, приехал в Сербию, как корреспондент. В Нише русский военный агент, полковник Артамонов, с согласия сербского военного командования, арестовал его, русского дезертира, и отправил в Петербург. Испросив себе Высочайшее помилование, Заур-Бек поступил всадником в Чеченский полк Дикой дивизии.
Отличившись в целом ряде конных атак и получив все четыре солдатских Георгия, он был произведен сначала в прапорщики, потом в корнеты. Свои корнетские погоны он получил в Могилеве, в Ставке, из рук Государя Императора. Это было знаком полного прощения и забвения всех грехов его молодости, грехов, которым минула уже двадцатилетняя давность...
Революция застала Заур-Бека ротмистром и командиром сотни Чеченского полка».
Следующая ценнейшая архивная находка, сделанная Берснако Газиковым, служит еще одним документальным подтверждением описанных выше событий. Кроме того здесь уточняется имя человека, конфликт с которым вынудил Заурбека Ахушкова к побегу. Это письмо, написанное им из Константинополя одному из высоких чинов Российской Императорской армии. Приведу здесь часть архивного документа:

«23 августа 1912 г.
Ваше Высокопревосходительство!
Высоко почитая и помня Вас еще в чине полковника во Владикавказе с Владимиром в петлице, - я не нахожу большого чувства для выражения уважения к Вам, как полной откровенностью, к каковой в сем случае меня побуждает еще и то убеждение, где всякий другой, на моем месте, не забывавший в течение многих лет, что всем своим существованием обязан «черному хлебу», воспитавшему и кормившему меня, как сына знакомого Вам полковника - ингуша Ахушкова, - имеет полное право на некоторое участие в его судьбе, а главное, право - быть выслушанным…
Не мне, Ваше Превосходительство, знакомить Вас с темпераментом и с полудикой натурой моих соотечественников! Как помощник Наместника Его Величества на Кавказе, Вы поймете полудикого ингуша, облеченного в великолепную форму «солдата» славного по истории 36-го (тогда драгунского) ныне 12 гусарского полка и накануне переведенного в 32-й драгунский Чугуевский Ее Величества полк, - оскорбившего действием комендантского адъютанта.
Этот солдат-эстандарт-юнкер 32-го полка – я, этот поручик – комендантский адъютант Лачинов.
За оскорбление действием поручика-начальника накануне производства в офицеры я был осужден Киевским военным окружным судом к 17-летним каторжным работам. Приговор, прежде чем вошел в законную силу, был представлен на Высочайшее усмотрение. Воспользовавшись этим временем, я бежал так, как не смог бы бежать ни один человек в мире…
Прибыв в Константинополь не через Батум, Одессу и Севастополь или Карс, где была поставлена на ноги вначале баловавшим меня, как дитя, покойным М.И. Драгомировым вся полиция, - я не переставал быть верным часовым того Монарха, который воспитал меня и давал мне «черный хлеб».
Сотни статей моих в г.г. «Санкт-Петербургские ведомости», в «Южном крае», а в последнее время в «Голосе Москвы»,… где под псевдонимами печатались мои статьи, дают мне право открыто заявить, что, будучи на чужбине, я не переставал быть в душе солдатом Его Величества Русского Государя…

Эстандарт-юнкер 32 драгунского Чугуевского Ее Величества Государыни Императрицы Марии Федоровны полка – облаченный по злой случайности в форму штаб-офицера турецкой армии
Заурбек Ахушков (ZaourBey)».

Благодаря этой находке, Берснако Газиков не только еще раз подтвердил тот факт, что «арест» Ахушкова в Нише на самом деле был его долгожданным возвращением на Родину, но и установил, с какими именно русскими газетами он сотрудничал, вынужденно пребывая за границей.

ТВОРЧЕСКОЕ наследие Н.Н. Брешко-Брешковского является неоценимым источником интереснейшей информации о Заурбеке Ахушкове. В этом убеждает еще одна находка нашего краеведа – роман «Предатели», увидевший свет в Петрограде за несколько месяцев до революции. Сегодня у меня есть возможность привести здесь несколько небольших отрывков из этой книги.
«Однажды, на пути в Святую Землю, задержался в Константинополе издатель большой русской газеты. Судьба свела его с Заур-беем. Черкес (В то время черкесами называли всех выходцев с Северного Кавказа – авт.) понравился умному старику, имевшему талант, помимо всех остальных талантов, ценить и выбирать людей. Его пленил этот, более чем странный, турецкий капитан, пленил и всей колоритной фигурой своею, и не менее колоритной способностью рассказывать образно и вы­пукло. И вот Заур-бей  - константинопольский корреспондент русской газеты. Его скромный офицерский бюджет сразу увеличивается вдесятеро».
«- …И вот создалось положение: черкес по крови, русский по духу, го­рячо любивший Россию и русскую армию, я, по милости какого-то дикого случая, превращаюсь в турецкого офицера. Больше ничего не осталось. Я ничего другого, кроме кавалерийской службы, не умел и не знал...
Заур-бей весь как-то раздваивается, раскалывается. Оффициально, с внешней точки зрения, он дезертир, беглец. Душа же его, помыслы, симпатии, - все это глубоко и навсегда осталось в России.
На фоне довольно-таки плачевной турецкой конницы, это был едва ли не самый образцовый офицер, великолепный строевик и превосходный ездок. Он мог-бы сделать блестящую карьеру, в особенности, при благоговении султана к черкесам. Но неукротимый, горячий, а, глав­ное, воспитанный в других воинских традициях и в других понятиях о долге и чести мундира, он никак не мог примириться с царившим в турецкой армии униженным раболепством младших и разнузданным восточным деспотизмом верхов, даже самых ближайших.
Кулачная расправа генералов с поручиками, капитанами и даже полковниками, на глазах солдат, перед фронтом, считалась обычным явлением в турецких войсках, никого не удивляя, не возмущая. Словно это самое обыкновенное - явление в порядке вещей и не может быть иначе.
Заур-бей, получивший в двадцать один год чин юс-баши (ка­питана), вместе с эскадроном полка султанских копьеносцев, в первом же своем столкновении с дивизионным генералом, так внуши­тельно оскалил зубы, что поднятая для пощечины рука начальства опу­стилась, и гроза дивизии, надменный, откормленный паша, бочком-бочком, скорей назад, от греха подальше...
Заур-бей создал себе имя гордого, беспокойного офицера, к ко­торому «отеческие внушения» неприменимы. Вот почему стали его душить гауптвахтой. Начальство побаивалось его, товарищи, забитые, впроголодь живущие, на грошевое, да и то не всегда исправно уплачиваемое, жалованье, смотрели да этого черкеса-пришельца снизу вверх, и его смелость была для них вечным предметом необъяснимого, непонятного изумления».
«…Раньше, отбывая наказание в провинциальных гарнизонах – один Аллах знает, какие ужасные дыры, эти анатолийские стоянки! - Заур-бей изнывал от безделья и скуки. И тогда гауптвахта превращалась для него в рабочий кабинет. Сунув «бакшиш» дневальному, Заур-бей покупал через него несколько листов писчей бумаги, пузырек чернил, - писать арестованному офицеру, а в особенности при Абдул-Хамиде строго запрещалось, - и украдкою набрасывал очередную корреспонденцию в одну из больших русских газет. Затем, с помощью опять-таки всесильного бакшиша, корреспонденция препровождалась в Константинополь на борт какого-нибудь русского парохода, идущего к нашим Черноморским берегам. 
Если б эти корреспонденции, раз, впрочем, так оно и было, - очутились в руках начальства, и оно с помощью переводчика ознакомилось бы с их содержанием? Боже, какой переполох пошел бы по всей линии, вернее по всей иерархической лестнице, начиная с командира полка, бригадного, дивизионного, корпусного и кончая великим визирем и самим падишахом с крашеной бородою. (Первые корреспонденции относились еще к царствованию Абдул-Хамида). В своих письмах в русскую газету Заур-бей рисовал безотрадные картины состояния армии и флота «могущественной» империи османлисов.
Пехота упражняется на учениях деревянными ружьями, и только раз в год солдат получает винтовку, чтоб выпустить из нее три «учебных» патрона. В мирное время эскадрон кавалерии насчитывает самое большее десять-двенадцать коней. На броненосцах – орудия с вынутыми затворами, а иногда и просто деревянные, выкрашенные в аспидный цвет. И много еще, без конца, в таком же духе…
Турецкий офицер, пишущий обличительные корреспонденции в русскую газету,- не правда ли, что-то дикое, невероятное с первого взгляда? Но это покажется невероятным и диким тому, кто не знаком с историей Заур-бея. А история его – в высшей степени любопытная. Если ее рассказать с документальной точностью, - герой живое, невымышленное лицо,- всякий заподозрит канву «романа с приключением».
Нынешний Заур-бей,- потрепанный жизнью человек лет сорока. Он высок, прям, силен, гибок и крупные черты его, скорей черты кавказского горца, чем турка. Да он и вправду кавказец – русский черкес.
Двадцатилетним, смуглым, с матовой кожею и с большими темными, бегающими, как у тигренка глазами, юношей Заур-бей, окончив кавалерийское Елисаветградское юнкерское училище вышел корнетом в один из драгунских полков, стоявший в Царстве Польском на прусской границе. Молодежь полюбила его за удаль, за широкую товарищескую душу, за лихое джигитское наездничество…»

НАЛИЧИЕ информации об активной журналистской деятельности Заурбека Ахушкова подтолкнуло Берснако Газикова к поиску его газетных публикаций. В результате известный исследователь и краевед обнаружил более четырехсот материалов, написанных им в период с1898-го по 1912 год. Две из них он предложил для публикации мне.

«С берегов Босфора (От нашего корреспондента)
В последнее время в Константинополе появилась какая-то эпидемия на грандиозные скандалы, в которых фигурируют так называемые сливки столичного общества. Так, например, недавно во время одного из селамликов N-паша буквально избил артиллерийского полковника, который после полученного удара по лицу не удержался в седле и упал на землю на виду всего войска, собравшегося на параде. Случай этот, характеризующий полное отсутствие дисциплины в турецкой армии, произвел сильное впечатление в обществе, тем более что как генерал, так и полковник на другой день, как ни в чем не бывало, дружески беседовали в товарищеском кругу.
Не успело еще изгладиться это впечатление, как на днях в публичном саду, находящемся в европейской части города, куда ежедневно собирается вся местная аристократия, один из почтеннейших турецких чиновников Керим-бей изломал палку на спине турецкого комоиссара в Софии камергера Неджиб-Мальхама. Во время этого происшествия в саду присутствовала масса иностранцев, между которыми почти нет ни одного, который бы не знал местного «льва» Керим-бея, занимающего видный пост при министерстве иностранных дел и ежемесячного издающего «моды» для турецких чиновников. Как кавказец по природе, он владеет хорошо русским языком и сталкивается по службе со всеми вашими соотечественниками, заброшенными по воле судеб на берега Босфора. Что же касается его противника Неджиб-Мальхама, то он, как и тысячи ему подобных баловней фортуны, снискал себе симпатии во дворце и, не имея за собою ничего особенного, кроме того, что он сириец, сделался представителем Турции в Болгарии. Поводом к этому скандалу, наделавшему много шуму здесь и за границей, особенно же во дворце султана, послужило то обстоятельство, что кавказец нечаянно толкнул важного сирийца, находившегося здесь в отпуску. Избалованный в Софии дипломат, успевший отвыкнуть от константинопольского невежества (fidonc!), разразился потоком брани на французском языке и был ужасно поражен, когда в ответ на эту брань над головой его начала свистеть палка, ломавшаяся на мелкие куски.
В дело немедленно вмешалась полиция и, когда была удостоверена личность нарушителей общественной тишины и спокойствия, немедленно дано было знать во дворец, где обиженному камергеру выдали 700 червонцев, с тем, чтобы он немедленно выехал на свой пост, а Керим-бея тотчас же отпустили на все четыре стороны, и он возвратился в товарищеский круг, где почтеннейший представитель кавказцев, считающимся отцом и старшим братом их, упрекнул своего земляка за то, что, имея при себе револьвер, он воспользовался плебейским оружием – палкой.
… Вот они местные нравы и обычаи!
Во всяком случае, Керим-бей сделался героем дня и фонды «льва» заметно поднялись в глазах прекрасного пола, как поднялся авторитет его, впрочем, никогда не падавший, среди «сливок турецкого общества», с тех пор как во время последних армянских беспорядков на него было сделано покушение из засады, чуть было не стоившее ему жизни.
Говоря о Керим-бее, нельзя не указать на то, что это один из немногих кавказцев, который, как состоявший на русской службе, получил и здесь место на государственной службе. В большинстве случаев к приехавшим из России чиновникам и офицерам здесь относятся с большим недоверием и в то время, как германских офицеров и чиновников чуть ли не на руках носит правительство, за своими братьями, кавказскими мусульманами, чуть ли не устраивают надзора. Корень подобного явления можно объяснить единственно лишь недоверием Турции к России, потому что во всем остальном русские чиновники и офицеры, прибывшие сюда единственно по религиозным побуждениям и обладающие ничуть не худшими познаниями, чем германцы, могут быть для Турции во сто крат полезнее и благонадежнее. Между тем, здесь сплошь и рядом можно видеть примеры, что кавказцы, покинувшие служебные места в России, целыми годами тщетно ищут службы, тратят в поисках последние свои гроши и в заключение еще выслушивают от турецких ходатаев упреки в том, что мало привезли с собою русских денег, и в большинстве случаев ни с чем уезжают обратно, посылая по адресу Турции заслуженные упреки и проклятия. А между тем, лучшие турецкие офицеры выходят из юнкеров черкесов и более дельные чиновники, как уверяют и сами турки, выходят из тех же кавказцев. Среди чиновников-черкесов нельзя встретить той неряшливости и праздности, которые составляют особенность турецких чиновников. Правда, в них менее развит фанатизм, и потому-то к ним здесь относятся с таким заметным недоверием. С неряшливостью и праздностью турецких чиновников можно познакомиться, зайдя в любое турецкое учреждение. Не говоря уже о низших правительственных учреждениях, даже в министерствах сплошь и рядом можно наблюдать чиновников, сидящих за кипой бумаг с подогнутыми ногами и предавшихся самому безмятежному сну. Неоднократные султанские приказы о том, чтобы чиновники являлись на службу в черной сюртучной паре, решительно ни к чему не ведут, и служащие являются в министерства, в чем Бог послал. В темных длинных коридорах, где спокойно расхаживают продавцы бубликов, воды, сладостей, зелени, сыра и хлеба, можно во всякое время натолкнуться на картину переодевания чиновников, которые тут же, в швейцарской, хранят свои лохмотья, заменяющиеся при выходе из министерства более или менее сносным костюмом, с тем, чтобы на следующий день, при появлении на службу вновь облечься в лохмотья и традиционные туфли на босу ногу.
Развитию подобных порядков сильно способствует, между прочим, беднота, на которую обречены все служащие в Турции. Министры, сановники и вообще все высшие чины получают здесь огромные оклады, о которых никто и мыслить не смеет в каком либо благоустроенном государстве; некоторые из таких любимцев фортуны занимают по две, по три должности, но рядом с этим мелкие чиновники и младшие офицеры получают ничтожное содержание, которое с трудом выплачивается раз, максимум – три раза в год. Разумеется, при подобных условиях служащим приходится экономить на всем, не исключая и костюмов, которые, по мнению чиновников, обязательно должны испачкаться в чернила, раз в них зайти в «бюро». Продавцы, о которых я упомянул выше, несравненно чувствуют себя лучше в материальном отношении, чем любой министерский чиновник.
Надо заметить, что ни один из турецких чиновников не может обойтись без того, чтобы не выпить в течение дня несколько чашек традиционного кофе или подслащенной воды «шербет». Нередко заснув над какой-нибудь важной бумагой, чиновник, встрепенувшись, прежде, чем отдать себе отчет о позабытой бумаге, требует чашку кофе, которое он так смакует, что сидит над чашкой добрых полчаса. Эти же продавцы в минуты жизни трудные ссужают своих господ деньгами, а потому прочно утвердились в коридорах всех министерств, где чувствуют себя как в собственных «ахурках» (ларьки).
Здешняя русская колония была встревожена слухом о пожаре на св. Афоне, где находятся русские монастыри. По полученным в русском консульстве известиям, оказывается, что сгорела дотла русская келия Введения во Храм св. Богородицы. Настоятель келии получил разрешение обращаться за добровольными пожертвованиями для восстановления келии.

Osmanlis.
Константинополь
15 августа 1899 года».

«С берегов Босфора
Весть о падении Порт-Артура, ставшая здесь общеизвестной только через три дня после сдачи геройского гарнизона, произвела необыкновенно сильное впечатление, так как все еще находились под свежим впечатлением отправления на помощь осажденной твердыне балтийского флота и возбужденного на берегах Босфора вопроса о возможности прохода через Дарданеллы черноморского флота. Экстренные прибавления к местным газетам, выходящим на всех языках мира, кроме китайского и русского, потонули в праздничной сутолоке, попав в руки далеко не всех любопытных. Вечером во всех кафе и ресторанах, где в голубом дыму бурлящего нергелэ, смешанном с отвратительным запахом водки из мастики, лучшее общество из Стамбула убивает свое время, все без исключения обсуждали значение великого события, а военные критики жестоко осуждали русских стратегов, отправивших в далекий путь эскадру адмирала Рождественского, не считаясь с условиями, в которых находился Порт-Артур.

Osmanlis
30 января 1905 года».

Имея теперь представление о литературном стиле, которым, безусловно, был одарен Заурбек Ахушков, вполне естественно будет отнести его к числу крупных публицистов своего времени. Сподвижник албанского монарха Ахмета Зогу, всадник личного конвоя последнего самодержавного правителя Османской империи, майор и начальник жандармерии в Смирне, Георгиевский кавалер, ротмистр и командир сотни Чеченского полка Дикой дивизии – реальной жизни Заурбека Ахушкова, поворотам его необычайной судьбы вполне по силам превзойти любой приключенческий роман. В поступках и делах этого ингуша, родившегося в селении Базоркино, читается настоящий мужской характер. Священные горы Ингушетии во все времена воспитывали в своих лучших сынах честь, мужество и долг.

Ахмет ГАЗДИЕВ

На снимке: Заурбек Ахушков
(Фото из архива Берснако Газикова)

ЩЕДРОСТЬ И ЛЮБОВЬ К СВОЕМУ БЛИЖНЕМУ



Так встречали Новый год наши предки

Совсем немного времени остается до наступления Нового года, с которым люди по традиции связывают новые надежды, ожидание позитивных перемен и исполнение нереализованных планов. Каждому из нас всегда хочется верить, что год уходящий уносит с собой все огорчения, неудачи и разочарования - смена годовых циклов кажется самым подходящим моментом для того, чтобы всё изменить к лучшему…
Атрибуты современного Новогоднего праздника известны всем, а как в глубокой древности встречали Новый год наши далекие предки? С этим вопросом мы обратились к Лемке Агиевой, кандидату философских наук, ученому секретарю Ингушского научно-исследовательского института гуманитарных наук им. Ч.Э. Ахриева.

- ИНГУШИ отмечали Новый год («наджгоанцхой») в дни зимнего солнцестояния 22-25 декабря, - рассказывает Лемка Тугановна. - Считалось, что в этот день солнце выходит из дома, в котором оно было заперто, и чтобы ему ничто не помещало, люди накрывали столы, ставили угощения, приглашали в гости соседей и родственников, обменивались поздравлениями. Первым днем Нового года считалось 25 декабря по сегодняшнему григорианскому календарю. Ингушские жрецы четко определяли солнечные циклы, а заодно и время празднования возрождения солнца – «Ноджган цIей» (упрощенно «Ноджой») - Нового года. Жрец и его ученики целый месяц готовились к новогоднему празднику.
Накануне праздника жрец, выйдя из святилища, на четыре стороны света троекратно извещал о том, что завтра наступает Новый год. Затем с этой вестью учеников рассылали по селам. До восхода солнца в день Нового года мужчины собирались в святилище – «Ерде», т. е. в «Бя-ерды» или «Тхабя-ерды» и во главе со жрецом проводили моление. После пиршества старики шли к склепам и могилам, где ставили свечи и еду для усопших. В ритуальных целях свечи жгли и в святилище.
«Наджгоанцхой» был любимым, общенародным праздником ингушей, и его наступления ждали все: и дети, и взрослые. Люди резали баранов, коз и другую скотину, варили  араку, пиво, брагу и другие напитки. В продолжение праздничных дней было принято производить выстрелы из любых видов имеющегося в наличии огнестрельного оружия. Все верили, что этим самым они помогают небу «распуститься».
В народе бытовало поверье, согласно которому раз в год, и именно в новогоднюю ночь, небо развертывается на короткое время и тот, кто это увидит, может быстро выразить какое-либо желание, которое обязательно исполнится. Подобные же поверья бытовали и у других кавказских народов.
Вечером перед наступлением Нового года все мужское население сел собиралось у храма «ГIала-Ерда». Каждый в этот день приносил в жертву храму заготовленные заранее подарки. Это были фигурки животных, ожерелья из медвежьих костей, кабаньих клыков, турьи и оленьи рога или отлитые ими свинцовые пули и другие поделки.
Празднование рождения солнца сопровождалось в прошлом у горцев интересной обрядовой игрой, которая аналогично названию месяца именовалась «Наджигонцхой». Молодежь собиралась вместе на улице и строила вокруг пня с высохшими ветвями домик из снега, в котором, как они считали, было заточено солнце. Потом все люди выходили на улицу, собирались вокруг снежного дома, и кидали в него снежки, пытаясь разрушить. После того, как снежный дом оказывался разрушенным, считалось, что солнце освободилось от заточения, и люди поздравляли друг друга с благополучным возвращением солнца в мир людей. Затем девушки украшали пень подарками (сладости, орехи и др.) и ставили на него «кхякхале» - три свечи (символ триады Огня - тепло, свет и душа). После к пеньку пускали детей - новую волну жизни.
«Разрушение  домика» - это разрушение негативов среды и момент перехода к созиданию нового. Видимо, отсюда происходил обычай брать факелы из дома невесты, когда ее выводили, и из дома жениха, когда ехали за невестой, и в примерно равноудаленном от обоих домов месте, которое называлось «нускала цIейне», зажигать от них обоих новый, третий факел - символ новой семьи. Вокруг этого факела, поднятого на шест, молодежь долго веселилась.
Если дети при снимании подарков не тушили свечи своей возней и схватками в борьбе за доминирование, это считалось хорошим предзнаменованием, и год ожидался счастливым. Если тушили одну или две, то после соответствующих гаданий, например, по печени животного или по клеву зерна курами (птицами), жрецы предрекали те или иные невзгоды.
Если же дети тушили все три свечи, то для того, чтобы их зажечь, выбирался «дика саг» - хороший человек. У него должны были быть живы родители, подряд три года хороший приплод скота и урожай, отсутствие сквернословия, добрый глаз и умелые руки. Если такового не было в данном населенном пункте, то праздник считался несостоявшимся, год ожидался плачевным, и люди впадали в уныние. В этом случае жрецы передавали решение о прогнозе года оракулу – «цIовчу».
Как только догорали свечи на пне, если они не были погашены ранее, «жрец-гадо» и произносил прощальную с зимой речь, просил «ГIор-нана» - Мать холодов не обижаться на них, божьих детей, и не насылать бедствий.  Говорил, что ей приготовлен «шу» - пиршественный стол с печенью черной курицы и чашей выдержанного вина, выпив которое, она может спать до самой глубокой осени, не зная забот. Также он обращался к Отцу зимы «Iан-даьга» («ГIор-дада») - просил его быть не очень суровым к людям и послать снега в меру. К тому же и для него приготовлен подарок – десять голов прирезанных животных, которые будут частью насажены на ветви деревьев в дубовой роще (подкормка хищных птиц ), а частью будут разбросаны в лесу.  Ему также приготовлен кубок вина, взятого из «кхаба» - большой крынки, закопанной 100 лет назад, и оно, это вино, будет влито в этот костер, чтобы оно быстрее дошло до него…
Обрядовая новогодняя игра на этом не заканчивалась, на развалины крепости юноши выносили обрубок дубового ствола «наж», на котором обязательно должны были быть несколько веток с высохшими листьями. Затем дети расхватывали висящие на обрубке дары, при этом свечи падали и дерево загоралось. Жрец поднимал обе руки, простирая их к небу, и замолкал в священном молчании, а помощники его (один на восточной стороне, другой на западной линии движения Солнца) начинали звонить в серебряные колокольчики. Свечи устанавливались так, чтобы при их догорании пламя коснулось бы обработанных жиром ветвей у основания, или же свечи окутывали промасленной ватой, замаскированной под снег.
Также в огонь бросали зерна злаков. Свечи догорали, огонь перекидывался дальше и загорался священный Костер - «ЦIора» - символ возгорающегося после зимы Солнца. Это был символ Нового Тепла от Вечного Солнца для Новой Жизни. Люди брали из этого священного костра горящие ветви («хяшки») и несли их к себе домой, чтобы зажечь «оага-кхуврчы», очаги, украшенные восьмигранниками или выложенные в виде восьмигранников, с надеждой на счастье от Нового Тепла, что олицетворяло собой обновление. Старшие теперь призывали Отца зимы, считавшегося добрым началом, вступить в свои обязанности и спасти их от всевозможных бед.
В обновлении огня в очаге люди видели непосредственную связь с началом очередного солнечного года - «рождения нового солнца». Такой огонь в народе был в особом почете: именно на таком новом огне должно было быть сварено и испечено все необходимое для праздника. Причем существовала такая примета: готовящая праздничный ужин женщина должна была  вытирать свои руки об одежду, и чем сильнее промаслится ее одеяние, тем изобильнее будет наступающий Новый год.

ПРИГОТОВЛЕНИЯ к празднику в каждой семье начинались задолго до его наступления с особой тщательностью. Особенно большое значение придавалось обилию новогоднего стола, от которого, по твердому убеждению людей, зависело последующее в течение года изобилие и достаток. Поэтому новогодняя еда бывала, по возможности, наиболее щедрой и разнообразной. В частности, пекли всевозможные обрядовые хлебы, ритуальные пироги, начиненные рубленым мясом, сыром, сухими фруктами. Пироги пеклись по отдельности для старшего человека в семье, для жреца, для гостей и т.д. К тому же делали лепешки, резали скотину. Женщины пекли ритуальные  пряники (хлебцы) треугольной, круглой и наподобие человека формы на меду («божолгаш»), на пряниках оттискивались изображения креста.
Немаловажное значение в новогоднем празднестве имели ритуальные и обрядовые хлебы, которые пеклись по преимуществу из пшеничной муки, тем не менее, самым главным и почитаемым из новогодних яств являлся большой ритуальный хлеб, имевший форму диска с лучеобразными линиями, идущими от центра. Его пекли повсеместно, и размер хлеба зависел от количества членов семьи. Такие хлебы также пеклись по отдельности для старшего человека в семье, для жреца, для гостей и т.д.
Первый должен был быть четырехугольной формы, а вторые - круглые. Например, у кистин широко распространен был обычай печь на новогодний праздник сдобные хлебы из пшеничной муки в честь отдельных членов семьи, замужней дочери, близкого родственника и др. В каждый из таких хлебов они клали монеты, хлебные зерна, кусочек шерсти, по которым гадали, кто и чем будет богат в новом году. К тому же, в связи с обилием мяса и другой различной еды и напитков, кистины называли этот праздник «МаIа лехка Нижой» (дословно - «высокие рога Нижой», т.е. высокорогий, обильный «Нижой»).
Следует заметить, что готовились также различные напитки из хлебных злаков, такие как: арака, пиво, брага, квас. Готовясь к празднику, ингуши закладывали большой медный котел («лаккарг») для варки пива. Обязательным атрибутом было торжественное закалывание жертвенного белого быка с повязанной на рога белой шелковой материей – «нич».
Обычай преследовал цель сытно кормить в новогоднюю ночь все живое, вплоть до мышей. Семейная трапеза, устраиваемая накануне Нового года, затягивалась допоздна, все старались быть в приподнятом состоянии, ибо считали, что от их состояния в новогоднюю ночь зависит хорошее будущее в течение всего следующего года. К тому же считалось, что в новогоднюю ночь активизируется нечистая сила, которую очень боялись и совершали против нее всевозможные действия защитно-магического характера. В качестве оберегов против нечистой силы использовались железные предметы, которые раскладывали в хозяйственных пристройках и в жилых помещениях. Также накануне Нового года рвали ветки шиповника и втыкали в углы жилища.
Предкам ингушей был известен обычай укладывать в очаг длинные бревна. Новогодние бревна заготовлялись заранее, чаще всего из дуба («наж»).  В отличие от других народов, ингуши не использовали для этой цели фруктовые деревья, сожжение которых считалось большим грехом. Бревна бывали очень большими и длинными, а сушили их на корню. Когда такое бревно укладывали в очаг, то его конец находился на улице. Если у кого-то из сельчан бревно сгорало настолько, что можно было прикрыть дверь, все шли к нему с поздравлениями с этим событием.
В таком доме устраивали вечеринку с обильной пищей, танцами, театральными представлениями «жуккаргаш» (клоунов). Хорошим предзнаменованием на будущий год считалось, если огонь горел ярко и не гас. С целью предохранения от какой-либо беды и порчи в наступающем году взрослые и дети перепрыгивали через конец бревна. Кстати, этот обычай восходит к магии «очищения огнем». Укладывание бревна было красивым и веселым новогодним ритуалом.

ПРАЗДНОВАНИЕ Нового года сопровождалось у горцев различными игрищами  и увеселениями, хождением ряженых и скачками. Важное обрядовое и игровое значение придавалось ряженью. Накануне Нового года устраивали хождение ряженых («жуккаргаш»). Ряженые, молодые люди или подростки, надевали на себя шубу наизнанку, которую обвязывали грубой веревкой, подвешивали сумку из войлока («маша») для того, чтобы складывать в нее полученные подарки (яйца, муку, сладости и др.).
Некоторые из ряженых надевали на лицо войлочную маску, обязательным атрибутом которой были рога, козьи или бараньи, но рога могли быть и деревянными. Такая маска дополнялась бородой. Те, на ком не было масок, надевали шапку наизнанку, а лицо обмазывали сажей. Колодники ходили по дворам с большим шумом, шутками, поздравляя хозяев с праздником и выражая им добрые пожелания, тем самым как бы изгоняя злых духов. Во время подворного обхода они желали своим односельчанам увеличения семьи, скота и птицы. Широко также было распространено высмеивание тех, кто отказывал им в подарке.
В древние времена под Новый год все устаревшие вещи (посуда, мебель, одежда и пр.) выкидывались в окно, а затем их уносили подальше от дома и сжигали. Совершая это магическое действие, люди заклинали, чтобы все плохое, что уже случилось и которое ожидает впереди, сгорело вместе с этими вещами.
Под Новый год хозяин дома брал торбу зерна, шел в поле, разбрасывал по нему горсть, остальное зерно нес домой и из него делали кашу на молоке. Этот магический обряд должен был обеспечить плодородие полей и размножение домашних животных.
В день Нового года мужчины, девушки и дети отдельными группами ходили по соседям, к родственникам с поздравлениями. Женщины сидели дома и принимали гостей. На второй день уже сами женщины с детьми шли в гости с поздравлениями. В святилище моления и празднества не прекращались в течение всего дня, ученики жреца читали религиозные стихи, к сожалению, тексты их не сохранились. Жрец, помимо молений, давал прихожанам наставления. Среди них было и такое: не напиваться сверх меры.
Важным компонентом празднования Нового года являлись скачки с призами, которые устраивались на третий день празднования. Скачки в основном проводились за счет общества, с обязательным участием каждой семьи, но иногда их мог устроить кто-нибудь за свой счет, в честь своего родственника, умершего в этом году. На скачки, о которых извещали заранее, приглашались наездники и из соседних обществ, от осетин, грузин, народов Дагестана, что ярко свидетельствует о добрых отношениях ингушей с соседними народами.
Количество участников скачек колебалось от 6 до 50 человек. Для первых трех наездников выставлялись призы: верховая лошадь, седло, уздечка и плетка или что-нибудь из одежды - бархатный костюм, черкеска, сапоги - «ичиги» и др. Наиболее почитаемыми были скачки в честь погибшего на поле боя. Но они могли устраиваться и в честь женщин. Тогда призами были корова, теленок и др.

ИНТЕРЕСНЫМ элементом новогоднего праздника у горцев являлись новогодние гадания. Гадали о будущем урожае, о том, что ждет членов семьи в будущем, о предстоящей погоде и т.д. Одно из таких гаданий заключалось в следующем. Накануне Нового года до наступления темноты, когда собравшиеся для жертвоприношения в храме «Г1ала-Ерда» расходились, там оставался признанный народом человек-предсказатель («зирак»), обладающий даром гадания. Оставшись один, он ложился на живот и, приложив ухо к земле, находился в таком положении всю ночь до утра, прислушиваясь к голосу земли. Утром он выходил из святилища и объявлял собравшимся жителям о том, что слышал он хорошего или плохого для наступившего года, что придется испытать народу.
Гадатель, проведший ночь в этой часовне, мог предсказать, будет ли наступающий год урожайным или нет. Одним из мест, где обычно проводилась предсказателями новогодняя ночь, была также часовня Соска-Солса», которая находилась в Магате, недалеко от селения Салги.
Несомненно, все ингушские обряды во время празднования Нового года были связаны с мифологией и миропониманием народа. Интересно, что аналогичный способ гадания был известен многим народам, например, русский крестьянин в рождественскую ночь шел на перекресток, чертил круг и припадал ухом к земле. Если он «слышал» шум нагруженных саней, это означало, что в наступающем году будет хороший урожай, если ненагруженных – предстоит неурожайный год.
Распространенным среди горцев было гадание на лопатке жертвенного животного - «пхандаре хьажар». Кто хотел гадать на бараньей лопатке, должен был иметь своего барана - купленный считался пригодным лишь по истечении года, когда хозяин трижды давал ему соль. Предпочитали, чтобы предназначенный для гадания баран был белым. При гадании смотрели на свет сквозь лопатку и по пятнам, находящимся на кости, предсказывали, какой будет год - урожайный или нет, какая будет погода в предстоящем году - дождливая или засушливая, будет ли голод, повальная болезнь, свадьба, рождение ребенка, похороны и т.д.
Новогодние гадания касались не только урожая, но и семейных событий, в первую очередь женитьбы и замужества. Новый год с нетерпением ждали молодые люди и особенно девушки. Ночь под Новый год считалась особенно благоприятной для таких гаданий. Чаще всего девушки клали под подушку раздвоенную кость курицы. Делали также три очень соленых маленьких хлебца «ольг», два из которых клали под подушку, а один съедали. Верили, что тот, кто подаст во сне девушке воду, и будет ее суженым. Изготавливали «ольги»  следующим образом: в свой личный наперсток девушки набирали девять раз соли и девять раз муки (чаще всего кукурузной), затем замешивали тесто большим, безымянным и маленьким пальцем левой руки.
С большим трепетом наблюдали девушки за тем, как испекутся «ольги», поскольку от этого во многом зависела их судьба, - если в меру подрумянятся, то замужество будет удачным, если же подгорят - девушка будет несчастлива в браке, а если же сгорят, то существует опасность, что она умрет. В новогоднюю ночь девушке надо было ложиться в постель ни с кем не разговаривая, при этом в комнате, где она еще не спала: у родственников или у соседей. Не полагалось во сне поворачиваться с боку на бок.
Другое новогоднее гадание устраивалось с помощью зеркала, которое клали в печь, а через дымоходную трубу смотрели в него две-три минуты, затем спускались с крыши, брали из каждого угла дома понемногу земли, которую завязывали в тряпочку и клали под подушку. Некоторые девушки при таком гадании видели своего суженого в зеркале, другие во сне.
Существовал и еще один вариант гадания девушек. Девушка вечером молча, ни с кем не разговаривая, шла по воду, а принеся воду, выливала ее в котел, который ставила в печь. Зеркало же помещала на трубе и, сняв платок, старательно смотрела в воду, где и должна была увидеть своего суженого.

В РАДОСТНЫЕ праздничные дни в народе считали, что и праведные души умерших родственников веселятся вместе с ними. Для того, чтобы оказать им почтение и умилостивить их, в каждом доме бросали в домашний очаг кусочки мяса, жира, курдюка, щепотку муки и проч. Такие действия считались уместными, кстати, и в другие праздничные дни, а также вечерами по четвергам. Люди старались, чтобы в эти дни в доме был мучной и мясной запах еды, ублажающий души умерших родных: пекли хлеб, лепешки, пироги, готовили мясное блюдо и т.д.
В дни праздника никто также не имел права покидать селение - считалось, что уходящий год унесет с собой часть благополучия чужим людям. Приехавших по делам людей из других селений старались до окончания праздника из селения не выпускать из тех же соображений.
С новогодним праздничным циклом был связан и обряд наречения именем новорожденного, который бытовал в недавнем прошлом среди горных ингушей. Новорожденных детей предпочитали нарекать именами в день Нового года.
Накануне Нового года из дома, где имелся новорожденный мальчик, отправлялась процессия во главе со жрецом к колодцу или роднику. Мать несла ребенка и жертвенные треугольники - пироги, начиненные мясом. Ее сопровождали шесть или двенадцать девушек, которые всю дорогу пели и танцевали. Подойдя к источнику, девушки набирали воду в кувшин, из которого жрец давал ложку воды ребенку, а матери - кусочек жертвенного пирога и благословлял их обоих.
Обряд еще долго продолжался песнями и плясками, причем каждый вновь подошедший должен был откусить пирога. В первый день Нового года родители относили ребенка в святилище, взяв с собой специально приготовленный жертвенный пирог с мясом, яйцами и фруктами. Пирог должен был быть с размером в рост ребенка. У святилища жрец купал ребенка и, произнося молитву, давал имя ему и благословлял его.
Новогодняя обрядность ингушей, как и других народов Кавказа и мира, показывает, что по существу и форме она восходит к древним народным представлениям и верованиям, и связана, в первую очередь, с хозяйственной деятельностью людей, а также с их естественным желанием собраться семьями и хорошо отдохнуть. Празднование прихода зимы, как и другие ритуально-магические действия, представляли собой органическое соединение аграрной и семейной обрядности. С начала ХХ столетия праздник Нового года у ингушей существенно видоизменился, стал  приближенным к реалиям сегодняшнего дня, к новым традициям и условиям современного общества.
Как и у многих других народов, у ингушей существовала в прошлом, и имеет жизнь и сейчас «магия первого новогоднего дня». Это были всякого рода поверья о первом посетителе в Новый год. Считалось, что от встречи с ним зависит судьба семьи в наступившем году. Желательно, чтобы это был человек мужского пола, отличающийся  хорошими качествами, - «беркате саг», или «товш саг» - удачный человек. Никто из членов семьи не выходил из дому до визита «счастливого гостя», зачастую такой человек заранее приглашался, что многие делают и в настоящее время. Если семье не удавалось найти такого человека или в первый день Нового года к ним никто не заходил, то первым делом все старались посмотреть на собаку или петуха, так как они считались неподверженными болезням.
Как видите, новогодняя обрядовая практика ингушей, которая восходит к древнейшим языческим народным представлениям и верованиям, была направлена на благополучие семьи и общества, здоровье, достаток, урожай, надежды на благополучное будущее и многое другое. Элементы этого праздника показывают, что главной чертой ингушского народа всегда являлись щедрость и любовь к своему ближнему.

Подготовил
Ахмет ГАЗДИЕВ

Иллюстрация Якуба СУЛТЫГОВА

ВОДОПАД МЕНДЕЛЕЕВА В ГОРАХ ИНГУШЕТИИ


12 июля 1880 года неизвестный фотограф запечатлел выдающегося русского ученого Д.И. Менделеева вместе с членами его геологической экспедиции и местными горцами у Фуртоугского водопада в горной Ингушетии. Дмитрий Иванович бывал на Кавказе, занимаясь вопросами добычи и переработки нефти. Как раз во время одной из таких поездок ученого тепло принял в своем родовом ауле Фуртоуг его ученик и соратник Саадула Темаркович Ахриев, состоявший к тому времени на государственной службе.



ВОДОПАД расположен на склоне Столовой горы в самом начале фантастического по своей красоте Джейрахского ущелья. Питают его подземные ручьи и талые воды, слившиеся в ручей ГIалгIай-чоч. Рассыпая мириады бриллиантовых брызг, водопад стремительно низвергается с высоты 12-ти метров, наполняя огромные каменные створки скал рокотом воды. И чем ближе подходишь к водопаду, тем больше захватывает дух красота этого природного памятника. Вблизи становится различимой наброшенная на скалы с правой стороны от водопада вуаль из тонких нитей воды, струящаяся вниз звонким живым серебром...
Это зрелище не может не завораживать. Отвесные скальные склоны каньона ручья, сложенные из выступающих на поверхность магматических пород, словно раскрытая книга вечности, стремятся поведать ныне живущим о тех эпохах, которые пронеслись над этой твердью, сохранившей несмотря ни на что свою первозданную красоту.
5 июня 2016 года у Фуртоугского водопада состоялась торжественная установка памятной доски Д.И. Менделееву. По приглашению местных жителей для участия в этом событии в Ингушетию приехали гости из Московской области - директор музея-заповедника Д.И. Менделеева и А.А. Блока С.М. Мисочник и сотрудник музея-заповедника, прапраправнучатый племянник великого русского ученого Н.А. Смирнов.
Водопад, который теперь носит имя Дмитрия Ивановича Менделеева, является вторым по величине после Ляжгинского водопада, образованного левым притоком реки Армхи. Добраться сюда совсем несложно, а потому каждый путешественник, оказавшийся в Джейрахском районе Ингушетии, сможет сполна насладиться красотой этого бессмертного творения природы.
Не так давно мы побывали здесь вместе с карачаевскими друзьями. Горная Ингушетия с обилием прекрасно сохранившихся памятников архитектуры средневекового ингушского зодчества и потрясающими красотами природы произвела на наших гостей неизгладимое впечатление.



- Для меня было удивительно встретить в горах Ингушетии возле Фуртоугского водопада мемориальную плиту великого учёного-энциклопедиста Дмитрия Ивановича Менделеева, установленную здесь в честь его пребывания в этих местах в ХIХ столетии, - поделилась Найла Оразова, кандидат химических наук, доцент Карачаево-Черкесского государственного университета. - Мне, как химику, невольно захотелось больше узнать об этом, выяснить, какие впечатления сложились у великого ученого об этом удивительном крае, к каким открытиям подвигло его посещение этого горного района… Менделеев в то время работал над несколькими проектами по промышленному производству и экономике. На те годы приходятся его исследования в области метеорологии, воздухоплавания, сопротивления жидкостей…
Сколько неизведанного таит в себе эта сказочно удивительная земля? Возможно, многие ее тайны еще ждут своих открывателей…

Ахмет ГАЗДИЕВ

«Смысл жизни нашей – помогать людям и делать добро…»

Студент из Ингушетии Адам Медаров спас от гибели трехлетнего ребенка   В тот июньский день у Адама Медарова, студента Новочеркасского сп...