«Я БОЯЛСЯ ЛЖИ…»

Ровно двадцать лет назад, 29 мая 2000 года, произошло событие, навсегда вошедшее в историю ингушской национальной журналистики. Именно в этот день в Ингушетии вышел в свет первый номер независимой газеты «Ангушт», ставшей олицетворением подлинной гражданственности печатного слова. На протяжении нескольких лет эта газета твердо стояла на защите национальных интересов и конституционных прав ингушского народа, вызывая гнев со стороны его недоброжелателей и власть предержащих, и, несмотря на беспрецедентные гонения, до конца оставалась верной своей редакционной политике.

ВЫДАЮЩИЙСЯ ингушский журналист Мурат Озиев, создавший газету «Ангушт», обращаясь к читателям, писал в том памятном первом номере нового печатного издания: «Мы делаем ставку на некоторую нашу независимость. Почему на некоторую? А потому, что в обществе абсолютной независимости не бывает, так как  независимость – это такой инструмент, который при неправильном с ним обращении может превратиться в дурманящее общество средство. Позволить себе такое могут только безответственные журналисты... Но это отнюдь не означает, что редакция новой ингушской газеты «Ангушт» будет обходить молчанием те негативы, которые тормозят наше развитие, те уродливые явления в нашей жизни, которые по-серьезному беспокоят всех нас, воспринимаются как позорные…

Понятно, что с нуля начинающей газете, не имеющей пока материально-технической базы, будет куда труднее обрести своего читателя. Тем более, навязчивость с нашей стороны полностью исключается. Ставку мы намерены, как отмечалось, делать на актуальность проблем, на их широкий спектр. Иначе говоря, мы хотим, чтобы газета была востребована всеми слоями общества.

И теперь о названии газеты. Из многих вариантов мы выбрали «Ангушт», вложив в него понятный всем ингушам смысл. Как бы наши «доброжелатели» не желали вытравить это слово из нашего лексикона, мы должны помнить, кто мы и откуда и неизменно верить в торжество справедливости. И название нашей газеты, и материалы, которые будут в ней публиковаться, надеемся, помогут укрепить эту веру и реализовать ее».

Программная статья Мурата Крымсултановича Озиева, небольшие отрывки из которой я привел выше, определила содержание газеты. Она стремительно обрела популярность в Ингушетии и стала широко известна за ее пределами. И все потому, что Мурат вдохнул в «Ангушт» жизнь огнем своего сердца. Сердца честного, неподкупного и преданного ингушскому народу. Надо сказать, что в этом человеке вообще жила какая-то невероятная любовь к родной земле, вместившая в себя всю боль прошлых трагедий, через которые прошел его народ, и тревогу за будущее Ингушетии, которое уже тогда не казалось безоблачным. Именно поэтому неизменно принципиальная позиция в отстаивании национальных интересов и ярчайший журналистский талант, которым обладал М. Озиев, несли в себе огромный созидательный потенциал. Более того, он спешил сделать как можно больше полезного для своего народа, словно предчувствовал, как мало у него остается времени.

НА МОМЕНТ создания газеты «Ангушт» Мурат Озиев являлся уже известным в России журналистом-конфликтологом, хотя его профессиональный диапазон был, конечно, куда шире этого определения. Мастерски владея пером, он всей своей сутью демонстрировал то, каким должен быть настоящий журналист по отношению к своей профессии, всегда твердо следовал высоким идеалам и зову сердца. Как бы порой опасно это не было, он ни разу не свернул со своего пути, ничто не могло заставить его отказаться от собственных убеждений и принципов.

Мурат родился 11 сентября 1949 года в Кокчетавской области. Там, в Казахстане, в то время находился весь ингушский народ, оторванный сталинщиной от родных корней, обреченный на бесправие, понесший ужасающие потери и влачащий безрадостное существование. Свои первые детские годы он прожил с клеймом «врага народа», чтобы потом на протяжении всей жизни бороться за права соплеменников, за правду и справедливость.

Решение заняться журналистикой пришло к Мурату Озиеву еще в школьные годы. Но так уж сложились обстоятельства, что после окончания школы ему пришлось сначала попробовать себя на производстве. В Малгобеке выбор у парня был невелик, и он пришел работать в ремонтные мастерские нефтяного промысла. Навыки, полученные здесь, пригодились Мурату в годы студенчества – после лекций он подрабатывал тяжелым физическим трудом, чтобы самостоятельно сводить концы с концами.

В начале семидесятых годов прошлого века Мурат стал студентом факультета журналистики Ленинградского государственного университета, а его профессиональная журналистская деятельность началась в 1976 году в Горьковской области, куда он отправился после вузовского распределения. В городе Дзержинске, где он прожил несколько лет, Мурата помнят до сих пор, а бывшие коллеги-газетчики, отдавая дань его профессионализму, рассказывают о нем, как об исключительно порядочном, добром и отзывчивом человеке. Таким он и был. Прочный характер Мурата Крымсултановича всегда жил в гармонии с его чутким и внимательным отношением к людям.

В 1981 году М. Озиев вернулся в Чечено-Ингушетию и стал работать в крупнейшей региональной газете «Грозненский рабочий». Позже он возглавлял сектор печати Чечено-Ингушского обкома КПСС и учился в аспирантуре Академии общественных наук при ЦК КПСС. Мурат мог бы сделать блестящую по тем временам карьеру, но его вовсе не прельщали такого рода высоты. Карьеризм и желание получше устроиться в жизни были совершенно чужды ему. Он всегда хотел заниматься только журналистикой и был готов ко всем издержкам, которые приносит эта профессия тем, кому претит приспособленчество.

В 1990 году Мурат Крымсултанович возглавил один из ведущих отделов популярной и авторитетной газеты «Голос Чечено-Ингушетии». Многие запомнили его публикации той поры. Тогда же он организовал и нашумевший «круглый стол» ведущих ученых Чечено-Ингушетии и Северной Осетии, в ходе которого  Макшарип Мужухоев, Тамерлан Муталиев, Магомед Музаев и Абдула Вацуев  развенчали все мифы, десятилетиями культивировавшиеся соседями вокруг Пригородного района. По предварительной договоренности материалы это «круглого стола» должны были быть опубликованы одновременно в двух газетах – в «Голосе Чечено-Ингушетии» и в «Социалистической Осетии». По понятным причинам этого не произошло. Состоявшуюся дискуссию в Северной Осетии освещать не стали.

БОРЬБА за справедливость в 1991 году привела Мурата Озиева в руководящее ядро Народного совета Ингушетии. Он мужественно противостоял всем ударам судьбы на пути настоящего патриота своего народа. Продолжая борьбу за восстановление прав репрессированных сталинизмом народов и граждан, в 1993 году Мурат Крымсултанович учредил в Москве газету «Народ», ставшую трибуной для лидеров национальных движений, известных в России правозащитников, историков, писателей, признанных специалистов и экспертов в сфере межнациональных отношений. В середине девяностых годов он посчитал для себя нужным вернуться в возрожденную Ингушетию, чтобы внести свой посильный вклад в ее многотрудное становление. Тогда же стал главным редактором общенациональной газеты Республики Ингушетия «Сердало».

В годы редакторства Мурата Озиева эта старейшая газета обрела второе дыхание, обзавелась собственным компьютерным центром и перешла на современный современный набор и верстку. Подготовка технических специалистов, которых в ту пору остро не хватало, шла непосредственно в стенах редакции.

Одновременно менялся и творческий процесс. Газета «Сердало» превратилась в лабораторию роста журналистского профессионализма, когда рядом с опытнейшими мастерами пера стали работать начинающие авторы. Многие из последних, по-отечески взлелеянные Муратом Крымсултановичем, затем достойно представляли журналистский корпус Ингушетии, а кто-то, со временем найдя себе применение в других сферах, и сейчас считает «Сердало» хорошей жизненной школой.

МУРАТ Озиев, без всякого сомнения, придал ингушской журналистике российский масштаб. Его острые полемические статьи не оставляли равнодушным читателя и нередко публиковались в центральной прессе. Не всем, конечно, они были и по нраву. Кого-то очень раздражала принципиальная авторская позиция, присущая каждому материалу, вышедшему из-под пера Мурата Крымсултановича. Правда – она, как водится, не всегда ко двору.

Уже с первых номеров «Ангушта», продемонстрировавших несгибаемую позицию ее издателя, новое печатное издание привлекло внимание мыслящих и неравнодушных людей. Со своими материалами стали приходить в редакцию оппозиционные политики, общественные деятели, политологи, писатели, журналисты республики. «Ангушт» стал для них единственным средством для того, чтобы быть услышанными. В редакционном портфеле ждали своей очереди серьезные исследования, аналитические статьи, исторические документы.

В своей статье, посвященной двухлетию выхода первого номера «Ангушта», Мурат Озиев писал: «Два года назад, когда у нас родилась идея создать новую ингушскую газету, мы в полной мере осознавали, что затеваем рискованное предприятие. И этот риск мы связывали с финансовой стороной. Понимали, что издание газеты без надежной финансовой, материально-технической базы просто-напросто невозможно. Ни первого, ни второго у нас не было. Но с избытком было желание делать такую газету, которая привлекла бы читателей актуальностью поднимаемых проблем, интересной формой подачи материала. И вот три журналиста – Мадина Кодзоева, Ахмет Газдиев и автор этих строк после соответствующих процедур по регистрации издания подготовили первый номер «Ангушта», который вышел 29 мая 2000 года…

Мы, прежде всего, руководствовались желанием быть профессионально востребованными в реализации нашей главной национальной идеи – полной реабилитации ингушского народа. Об этом заявили нашим читателям в своей программной статье.

Нам поверили. С первых же номеров обрели друзей, которые действительно пожелали «Ангушту» доброго пути. Хотя всех их и невозможно перечислить, хотелось бы назвать некоторых из тех, кто словом и делом поддержал нас. Это - первые наши коллективные подписчики и авторы Якуб Патиев, Азиз Яндиев, Марем Илиева, Али Богатырев, Ваха Озиев, Борис Албаков, Арсамак Мартазанов, Беслан Имиев, Ахмет Могушков, Илез Хашагульгов, Азамат Чаниев, Магомед вышегуров, Берснак Газиков и многие другие, которые, хочется верить, простят, за то, что не включил их в длинный список наших друзей, но которые всегда с нами.

Тем, что наша газета получила жизнь, мы многим обязаны директору полиграфкомбината Сулейману Костоеву и его работникам. В самое трудное время они были с нами и помогали нам.

Что касается коллектива редакции, то мне легко назвать наших сотрудников поименно. Нас мало. Это признанные в республике мастера пера Мадина Кодзоева, Ахмет Газдиев. Одна из лучших корректоров Тамара Дзейтова и оператор верстки Тимур Озиев. Это их трудом и профессионализмом делается «Ангушт» сегодня».

Для Мурата Крымсултановича было категорически неприемлемо поступаться своими принципами в угоду кому-то. И он неоднократно доказал это, выпуская первую и единственную в Ингушетии независимую газету «Ангушт», ставшую знаменем правды и справедливости. В его адрес звучали открытые угрозы, на газету подавали в суд власти Ингушетии и Северной Осетии, ее выпуск был запрещен на территории республики, а тиражи, доставлявшиеся из типографий других регионов, нередко арестовывались, категорический запрет на распространение газеты получила республиканская почтовая связь. Не за горами был разгром офиса «Ангушта» и последовавшие затем обыски в доме Мурата Озиева с изъятием оргтехники. Но Мурат Крымсултанович не сдавался. Независимая газета, лишившая покоя власть предержащих, продолжала выходить, несмотря на жесткий прессинг. Тем временем, нагнетала страсти и официальная ингушская пресса.

В НОЯБРЕ 2001 года в одной из своих «ангуштовских» статей  М.К. Озиев писал: «Ошибаются господа критиканы, называя меня смелым журналистом. Вступив на тропу практической журналистики четверть века назад, я постоянно жил в состоянии страха и боязни. Я боялся лжи в своих публикациях, боялся проникновения в них невыверенной мысли. Меня одолевала боязнь краснеть за «высосанные из пальцев» факты…

Так случилось, что с 1990 года одной из основных тем моих выступлений стала ингушская тема (тема осетино-ингушских отношений, чечено-ингушских отношений, внутриингушских коллизий). С этого момента степень моего страха возросла многократно…

Я боялся навредить всем нам, ингушам, боялся неискренности в своих публикациях. Меня преследовал страх вызвать своими публикациями межнациональное напряжение. Был предельно корректен даже тогда, когда можно и нужно было пускать в ход весь арсенал желчи.

Я очень и боюсь условно быть прикованным к позорному столбу, на который при моей жизни и после нее могут указывать со словами: «Он продал интересы народа за нюх табака»…

Не хочу говорить о том, что знаю все. Но, хотя это и не скромно, знаю о многом. Информация, которой владею, нередко бросает меня в дрожь непередаваемого страха. Я очень и очень боюсь, что в процессе строительства республики мы вместе с водой выплеснем ребенка. Мы это на радость нашим противникам умеем делать с великолепием…

Есть еще многое, чего я боюсь. Только такую мою боязнь не следует выдавать за бесхребетное лизоблюдство, за страх физической расправы. Не ищите во мне ни того, ни другого. Просто я боюсь потерять совесть. Дай нам, Всевышний, всем бояться этого!»

Мурат Крымсултанович Озиев не потерял свою совесть и сохранил незапятнанное имя. И если когда-нибудь в Ингушетии будет учреждена журналистская премия за неподкупность взглядов и честность в профессии, она должна носить это имя.

Профессиональная биография Мурата – пример для подражания на каждом ее этапе. И «ангуштовский» этап только подтверждает это, ярко выкристаллизовав для окружающих все достоинства его незаурядной человеческой натуры. Издавая независимую газету, он не согнулся под жесточайшим прессингом, ни разу не дрогнул, не сдался, не опустил рук, не пожалел, что когда-то выбрал журналистику делом своей жизни. Рыцарь пера, он всегда шел вперед с открытым забралом.

Многие журналистские публикации Мурата Озиева не теряют своей остроты и актуальности до сегодняшнего дня. Думаю, что мы еще не до конца оценили гражданский подвиг этого человека, бесстрашно и стойко служившего народным интересам до самого последнего вздоха. Хотя для таких как он у ингушского народа уже давно есть емкое определение – къонах, мужчина с большой буквы. Во все времена этого высокого звания удостаивались только лучшие из лучших.

К сожалению, Мурату Крымсултановичу слишком долго пришлось жить на пределе наивысшего напряжения всех внутренних и физических сил. Это не могло не сказаться на его здоровье. В январе 2009 года Ингушетия с горечью узнала, что после тяжелой и продолжительной болезни один из лучших ее сынов ушел из жизни.

Говорят, что незаменимых людей не бывает. Неправда это. Мурат был и остается незаменимым.

Ахмет ГАЗДИЕВ

МОЧКО, СЫН БАЙСАРА

Древний величественный Эгикал, давно покинутый его обитателями, и поныне не утратил своего непреходящего сакрального значения в судьбе ингушского народа. Некогда могущественный средневековый город, укрытый в горах Ингушетии, он и в наши дни остается тем священным символом, без которого невозможно представить наше прошлое и настоящее. На стыке стремительных эпох очагам Эгикала, взрастившим легендарных героев, было суждено погаснуть, но отсвет их огня различим и сквозь толщу веков. Гордые башни Эгикала, залитые золотом солнечных лучей, каждый новый рассвет встречают в том же великолепии, которое придали им когда-то сильные руки наших предков, согревшие своим теплом благородный камень. И пока стоят под небом эти башни, пока живут они в наших сердцах и думах, не прервется связь времен, не угаснут наши высокие устремления и будет жив национальный дух, который зиждется на извечных народных ценностях.

У КАЖДОГО времени свои герои. В этой прописной истине скрыта, на мой взгляд, некоторая двойственность. И чтобы почувствовать это, достаточно взглянуть на некоторых нынешних героев. Ни своими поступками и делами, ни, тем более, масштабами личности, они явно не дотягивают до этого уровня, а часто и вовсе движимы отнюдь не благом народа, а определенными собственными интересами, скрытыми за громкими декларациями. Это становится тем более очевидным, когда каждый из нас обращается к ярким примерам подлинного благородства и неподдельной сыновней любви к земле отцов, которыми полна история ингушского народа. Одним из таких примеров служит Мочко Байсарович Базоркин, чей легендарный образ не перестает привлекать к себе внимание наших современников. Он появился на свет два столетия назад, чтобы навсегда оставить неизгладимый след в народной памяти, в истории ингушского народа.

Байсара Мочко (сын Байсара) принадлежит к ветви потомков Газда, берущей свое начало от Пачи Байсангура - сына Урцхана Газдиева. Предания сохранили о родоначальнике фамилии Базоркиных интересные сведения, касаемые как его облика, так и положения в обществе. Он был могучего телосложения и в родовой крепости Эгикал служил старостой, пользуясь всеобщим уважением. Как отмечает в своем увлекательном исследовании «Газдиевы-Базоркины в истории Ингушетии и России» его правнук, известный педагог Ахмет Сергеевич Базоркин, может быть, поэтому в деловых кругах и на службе его величали Базорк – большой человек. Сразу отмечу, что под стать Пачи стала и его могучая родовая ветвь. Фамилия Базоркиных подарила нам своих блистательных представителей во многих сферах культуры и искусства, в научной, просветительской и военной сфере. По сути, это целая россыпь имен, которые словно драгоценные камни выточил ветер разных эпох, чтобы украсить ими уникальный и неповторимый ингушский космос.

МОЧКО Базоркин родился 10 апреля 1820 года (по некоторым сведениям 1817-го) в небольшом ингушском селе Темурково. Подрастая  в семье прапорщика русской армии и детства отличаясь гибким умом, твердым нравом и природной силой, он решил последовать примеру отца, и выбрал для себя военную стезю, на которой потом немало преуспел. Следствием ярчайшей общественной деятельности, которую он неустанно проводил на протяжении всей своей жизни, и большого признания на военном поприще стало присвоение ему и его потомкам по мужской линии потомственного дворянства. Это подтверждает грамота, врученная Мочко Базоркину в 1886 году Ставропольским Дворянским Собранием.

Существует любопытный документ той поры, непосредственно связанный с присвоением Мочко Байсаровичу потомственного дворянства и во всех деталях отражающий различные этапы его насыщенной событиями жизни. Это «Полный послужной список командира 7-й сотни Терской постоянной милиции подполковника Базоркина». Не буду приводить его здесь полностью, чтобы не утомлять читателя, однако некоторые пункты этого документа, составленного 31 мая 1886 года. все-таки стоит упомянуть:

«3. Ордена и знаки отличия: Кавалер ордена Святого Георгия 4-го класса «За храбрость», Святого Владимира 4-й ст. с бантом, Св. Анны 4 ст. с мечами над орденом, 3-й ст. с бантом и 4-й ст. с надписью «За храбрость», Св. Станислава 2-й ст. с императорскою короною и без оной с мечами, имеет медаль светло-бронзовую на Андреевской ленте в память войны 1853-56 гг., серебряную – 1857-59; таковую же - за покорение Западного Кавказа 1860-63 и крест «За службу на Кавказе».

9. Прохождение службы: Службу начал переводчиком при Владикавказском коменданте в 1838 году, 18 сентября. /…/ Из оной перемещен в должность переводчика к приставу ингушевских народов 28 февраля 1843 года. Назначен помощником пристава назрановских народов с поручением заведывать Камбилеевскими хуторами в 1844 году, 30 апреля. /…/ Приказом по тому же корпусу № 69 произведен в подпоручики 5 марта 1846 года. За военное отличие приказом по тому же корпусу №255 награжден орденом Святой Анны 4-й степени с надписью «За храбрость» 14 ноября 1846 года.

Приказом военного министра №68 произведен в поручики 31 марта 1848 года.

Назначен переводчиком в управление начальника Владикавказского военного округа 18 сентября 1848 года.

За военное отличие приказом по Кавказскому корпусу №123 награжден орденом Св. Анны 3-й степени с бантом 20 октября 1848 года.

Приказом военного министра №1 произведен в штабс-капитаны в 1851 году, 5 января.

Приказом военного министра №92 зачислен на службу в Кавказский Горский дивизион 12 августа 1853 года.

Приказом военного министра №15 произведен в капитаны 13 июня 1856 года.

Приказом военного министра №18 отчислен от дивизиона на родину, на Кавказ, 26 июня 1856 года.

Приказом по кавказскому корпусу №592 награжден орденом Св. Станислава 2-й ст. с мечами 8 декабря 1857 года.

Назначен управляющим Назрановским участком Ингушевского округа 29 марта 1859 года.

За мужество и храбрость награжден орденом Св. Георгия 4-го класса 19 декабря 1859 года Высочайшим приказом произведен в майоры со старшинством 25 ноября 1860 года.

Приказом по войскам Терской области №20 назначен начальником охранной стражи Ингушевского округа 4 февраля 1863 года.

За отличие, оказанное во время зимней экспедиции… в 1861 году, награжден орденом Св. Станислава с императорской короною и мечами над орденом, о чем объявлено в приказе по Кавказской армии № 26 19 апреля 1865 года.

При переформировании охранной стражи в Терскую постоянную милицию назначен командиром 7-й сотни оной милиции 5 мая 1865 года.

За усердие и распорядительность по сбору податей пожалован участок земли в 500 десятин. Приказ военного министра №26 от 16 марта 1867 года.

Всемилостивейше пожалован орденом Св. Владимира 4 ст. с бантом за 25 лет службы 22 сентября 1869 года.

Высочайшим приказом произведен в подполковники 30 августа 1870 года.

Имеет участок земли в 500 десятин, Всемилостивейше пожалованный в 16 день марта 1867 года в Терской области, малой Кабарде.

Подписал:

Начальник Владикавказского округа полковник Кистелянов

(РГИА, фонд 1343, оп. 17, дело 362 листы 8-12.)

ПЯТНАДЦАТИ лет отроду Мочко отправился в Тифлис и стал учеником духовной семинарии. Здесь его, единственного ингуша, нарекли Сергеем Федоровичем, и Мочко стал изучать российскую грамматику, чтение, письмо, краткий курс священной истории, арифметику, географию, всеобщую историю. Многие исследователи отмечают, что уже в ту пору он прекрасно владел ингушским, грузинским, чеченским и осетинским языками. Науки легко давались смышленому горцу, но в 1835 году он покинул стены семинарии и вернулся домой. К тому времени его отца уже не было в живых. Причина смерти Байсара Базоркина доподлинно не известна. Но поэт, переводчик и публицист Рамазан Цуров, автор замечательной книги «Базоркины: время и судьбы», не исключает, что прапорщик Базоркин мог погибнуть на поле брани - Василий Потто в своем многотомнике «Кавказская война» описывает один бой с его участием...

Поступив на службу, Мочко Базоркин с первого дня и до последнего оставался верен интересам своего народа. Под пристальным взором своих соплеменников он ни разу не позволил себе даже минутной слабости, не допустил ни малейшей оплошности, всегда твердо следуя заветам предков, зову благородной крови, текущей в его жилах, и высокому предназначению настоящего ингуша, сына своего народа. В благодарной народной памяти сохранилось немало свидетельств тому. И наступило такое время, что если люди хотели похвалить кого-то, они говорили про такого человека: «Он похож на Мочко, сына Байсара». Этим же именем осаживали и тех, кто мог слишком уж зарваться: «Запомни, ты не Байсара Мочко!» Согласитесь, далеко не каждый может удостоиться такой чести. А тут еще при жизни этого героя родилась в народе и песня - девичья песня о Мочко:

Соберемся, сестры,

И споем мы песню,

Чтоб от песни этой

сердце загорелось.

Дождь холодный льется,

Собирайтесь, словно

Стройные олени,

Что стремятся к свету,

Молодцы лихие,

На веселый ловзар.

Слушайте же песню,

что споем для вас мы.

Благородной крови

Благородный Мочко,

Будь всегда свободным.

Что тебе по нраву,

Пусть твоим и будет,

И судьбою станет

То, что сердцу мило.

Те, кого так много,

Не завидуй Мочко,

Кабанов в чащобах

тоже много диких...

И смешались мысли.

В час, когда на небе

солнце светит ярко,

а в ущельях темных

Волк один их гонит

по полям и чащам!

Пусть коня подковы

золотыми будут

твоего, а гвозди -

серебра литого.

Как бы я хотела,

Чтобы через Терек

на дубовой лодке

ты переправлялся.

Но не лодка ль разве

твой скакун могучий,

и не весла ль разве

круглые копыта?

Из степи широкой,

где, устав, лежишь ты,

сделала б перину,

если б сил хватило.

БУДУЧИ помощником пристава Назрановского и Карабулакского обществ, Мочко Байсарович заведовал Камбилеевскими хуторами, а позже основал на их месте селение, впереди у которого была завидная история вплоть до 23 февраля 1944 года. Народ назвал это селение именем его основателя - Мочкхий-Юрт (Базоркино), а сам Мочко Байсарович был его старостой. Стараниями Мочко здесь возникли первая мечеть и первая школа, а со временем Базоркино и вовсе превратилось в центр культурной и политической жизни. В годы Красной Ингушетии это селение стало оплотом революционной борьбы ингушского народа.

Кстати, мечеть, когда-то построенная Мочко Базоркиным, была второй по счету в Ингушетии. Конечно, ей не было суждено уцелеть до наших дней. Но, к счастью, связующая нить времен и поколений не оборвалась. В 2010 году в селе Базоркино вырос новый Дом Аллаха. И возвел его на свои средства правнук Мочка. Фасад этой мечети украсила чудом сохранившаяся доска с арабской вязью, встречавшая в давние времена прихожан старой мечети…

Рассказывают, что старики часто задавали молодому Мочко Базоркину самые каверзные вопросы. Однажды они спросили у него: какая самая большая беда может постигнуть настоящего горца-мужчину? Среди возможных ответов ему предложили такие: ограбление разбойниками в пути и увод коня, отнятие любимой женщины, убийство отца или брата... Словом, вариантов было перечислено множество, но все их Мочко отверг и назвал свой: «Самое тяжелое из всего, что может случиться с мужчиной, - это негодное и не исправимое потомство». Мне совершенно очевидной представляется в этом ответе не только мудрость, которая была свойственна Мочко Байсаровичу с юных лет, но и вся глубина тех непогрешимых нравственных ориентиров, следуя которым он изо дня в день писал свою безупречную во всех смыслах биографию.

С именем Мочко Байсаровича (Сергея Федоровича) Базоркина связано так много событий, отразившихся на судьбе его народа, что все их тщетно даже пытаться уместить в рамках одной газетной статьи. Но ни одно повествование об этом удивительном человеке, по моему убеждению, не должно обойтись без упоминания его невероятных усилий, направленных на спасение плоскостных ингушей-карабулаков, когда ему пришлось противостоять репрессивной машине царизма.

«В ТО ТРУДНОЕ время, когда на Кавказе шла ожесточенная война, которая длилась долгие годы, гибли целые народы и племена, - пишет в книге «Возвращение к истокам» Мусса Аушев, - своей дальновидной политикой он вместе с верными соратниками, умело обходя крутые повороты истории и военного лихолетья, вывел свой народ из пропасти. Этим историческим подвигом он сохранил народ, сохранил Ингушетию - свою Родину - для грядущих поколений.

Народ, который долго поклонялся языческим богам, не мог приобщиться к новым условиям жизни, поэтому Мочко вместе со своими соратниками, такими, как Уцига Малсаг Долгиев, Дошлако Гамурзиев, Кантыш ТIой, Барсук Мальсагов и другие, использовав высокий религиозный авторитет Кунта-Хаджи Кишиева, с которым был в близких отношениях, организовал принятие ислама нашим народом. Для него, патриота своего народа, было целью жизни покончить с язычеством и приобщить соплеменников к одной из великих религий мира и этим самым оздоровить нравственную сторону жизни народа. Он хотел видеть свой народ нравственно здоровым, честным и трудолюбивым, уважающим закон и каноны единой религии.

Общеизвестно, что царские сатрапы преследовали всякую мысль, которая могла бы объединить горцев, сплачивать их вокруг какой-либо идеи. Носители таких идей подвергались арестам, ссылались на каторгу, и там их ждала мученическая смерть. В те времена такому гонению был подвергнут выдающийся шейх Кунта-хаджи Кишиев, хотя он жил скромной жизнью праведника-дервиша. Царских сатрапов пугали его высокий авторитет и число сторонников его учения. Он был вызван во Владикавказ к наместнику царя на допрос и для возможного ареста.

Переночевав у своего знакомого в с. Базоркино Аспиева ТIоги, он пешком направился во Владикавказ. По дороге его догнал ехавший к наместнику Байсар Мочко. Он подобрал дервиша-старца и доставил в город. В пути они познакомились. Мочкхо догадался, зачем наместник вызвал к себе Кунта-хаджи Кишиева, поэтому прежде сам зашел к нему:

- Ваше Сиятельство, какую угрозу России может представлять этот странник-дервиш?

Наместник после такого авторитетного вмешательства почтеннейшего Мочко Базоркина смягчил свой пыл и отпустил Кунта-хаджи с миром домой в Чечню.

Аспиев ТIоги по такому радостному случаю запряг пару волов и на них повез великого устаза в Чечню. По приезде их там состоялись религиозные торжества, жертвоприношения и зикр, где ТIоги Аспиев принес в жертву одного из своих волов. Когда он отправлялся в обратную дорогу, подвязав ярмо с одним волом в упряжке, мюриды великого устаза вместо жертвенного привели ему чернорябого вола, и так ТIоги благополучно вернулся домой. Аспиев ТIоги рассказал Мочко о торжествах, которые были в Чечне по случаю возвращения Кунта-хаджи, и о том, что он пожертвовал одним своим волом ради такого праздника.

Мочко Базоркин, высоко ценивший все поступки людей, возвеличивающих честь ингушского народа, воспринял этот поступок Аспиева с великой радостью. Он сказал: «Ты поступил как настоящий ингуш» и подарил ему из своего стада двух быков.

…Знакомство Байсара Мочко с Кунта-хаджи явилось началом их большой дружбы. После этого еще два раза приезжал Кунта-хаджи к нему. Когда последний раз великий устаз возвращался после поездки к Мочко, он ехал и часто улыбался от волновавшей его радости. Мюриды попросили его поделиться этой радостью, и он ответил: «Два раза я приезжал к галгаям, просил Аллаха сделать их мусульманами, но не было положительного ответа. Приехал я третий раз, и Аллах принял нашу молитву - галгаи примут ислам».

ЭТА ИСТОРИЯ хорошо описана и Рамазаном Цуровым, автором уже упомянутой мною книги «Базоркины: время и судьбы»: «В его груди бьется сердце мусульманина», - сказал Кунта-хаджи о Мочко Базоркине.

Когда Кунта-хаджи и многих его сподвижников отправили в ссылку, Мочко Базоркин, старшина одного из самых больших и значительных селений Ингушетии был озабочен тем, что в Базоркино нет имама с высшим духовным образованием. Многие духовные лица были убиты или изгнаны после Назрановского восстания 1858 года.

В это время Мочко и все базоркинцы получили неожиданный подарок. К родственникам в Базоркино приехал проучившийся двадцать лет в Турции Абдурахман-хаджи Актолиев (1834-1928) – первый ученый-богослов из ингушей…

Одним из казненных после Назрановского восстания 1858 года был мулла  Башир Ашимов, кумык из селения Аксай. Он обучал ингушских детей в Назрани арабской грамоте. В числе его учеников были Индерби и Тасо, сыновья Актала из фамилии Озиевых. Целых семь лет они скитались, прячась от властей, так как принимали самое активное участие в восстании. В 1865 году вместе с другими мухаджирами они эмигрировали в Турцию. Там Тасо умер, а Индерби, добравшись до Стамбула, поступил в медресе, где ему дали новое имя - Абдурахман. В 1882 году он окончил медресе и, после хаджа в Мекку, вернулся в Ингушетию.

Мочко, бывший в то время старшиной Базоркино, и жители села уговорили Абдурахмана-хаджи остаться у них имамом до тех пор, пока не подготовит себе смену.

Много славных дел было совершено Мочко Базоркиным, многое осталось в памяти народа. И сегодня в различных архивах России и мира мы ищем следы его жизни, завершившейся в 1892 году в родном Базоркино. Память о нем хранят и его потомки…»

Другая история свидетельствует о крепкой дружбе Байсара Мочко и Кантыша ТIоя, еще одного известного представителя ингушского народа.

Узнав о том, что Кантыш ТIой сильно болен, Байсара Мочка решил проведать его. Узнав о предстоящем визите своего друга, прикованный к постели Кантыш ТIой нашел в себе силы подняться и попросил одеть его в парадную черкеску. Он встретил высокого гостя, ничем не выдав своего недомогания, с помощью младших поднялся и сел, поприветствовав гостя. Когда неспешная беседа завершилась, Байсара Мочко покинул дом Кантыша ТIоя и отправился в обратный путь. Но не успел он далеко уехать, как его догнал вестник и сообщил, что Кантыш ТIой скончался. Поняв, какие нечеловеческие усилия предпринял его друг, чтобы встретить гостя как подобает по горским обычаям,  Мочко воткнул в землю свою трость и сказал: «Теперь граница между кантышевскими и базоркинскими землями будет проходить тут называться».

К СОЖАЛЕНИЮ, у нас порой находятся доморощенные «историки», движимые явно не благородными намерениями. В свое время кто-то из них запустил жалкую байку о том, что Байсара Мочко якобы подарил землю по левому берегу реки Камбилеевка (как раз напротив Базоркино) родителям своей жены, некоей Ольги, и так на том месте возникло существующее ныне село Ольгинское Правобережного района Северной Осетии.

Уже несколько десятилетий в ходу эта байка, вызывающая усмешку у каждого разумного человека, но некоторые завистники готовы и сейчас носиться с ней, как с писаной торбой. Им не приходит в голову, что у Мочко Базоркина и в помине не было лишней земли, чтобы раздавать ее родственникам, в том числе и родичам жены. Еще в начале 90-х годов этот наговор опроверг один из самых авторитетных и неангажированных ингушских историков Тамерлан Муталиев. Он утверждал, что у Мочко Базоркина не было столько земли, тем более за рекой.

Во-первых, в те времена все люди, ныне называемые нами основателями того или иного села, вовсе не являлись владельцами всей земли, на которой потом, с подселением других семей, основывались села. Царская администрация наделяла определенным  участком земли отличившегося на службе горца, а тот потом приглашал с разрешения местной власти своих однофамильцев, следом за ними шли и другие фамилии. Название село получало по имени первопоселенца или человека, ставшего в нем старостой. Расселившиеся вокруг первопоселенца группы домов других фамилий назвались хуторами. Так и село Базоркино вначале именовалось Базоркинскими хуторами.

Как и написано в приведенном выше документе 1886 года, Мочко Базоркин имел «участок земли в 500 десятин, Всемилостивейше пожалованный в 16 день марта 1867 года в Терской области, малой Кабарде». Эти земли находятся в районе нынешних населенных пунктов Хурикау и Кусово Моздокского района Северной Осетии. До 1944 года входили  в состав Пседахского района и назывались соответственно по-ингушски  - Къаским и Курпе. В этом районе на картах начала ХХ века и обозначен хутор Базоркино.

Во-вторых, жену Байсара Мочко звали не Ольга, а Ханбечир Джукаева, в православии Мария, а по-ингушски Марем.

В-третьих, селение Ольгинское образовано, по мнению большинства ученых, в самом начале 60-х годов XIX века. 15 дворов Осетинского форштадта из-под Владикавказа переселились тогда на равнину и образовали Иры-Уатар (Осетинский кутан, по-ингушски Хьирий отараш).

В 1868 году Владикавказский округ посетил великий князь Михаил Николаевич с супругой Ольгой Федоровной. В ознаменование этого визита поселение и было переименовано в село Ольгинское. Есть документально подтвержденная версия о том, что в 1867 году жители села обратились к наместнику Кавказа с просьбой переименовать село в честь великой княгини Ольги, жены великого князя Игоря, убитой в 945 году. И в 1868 году наместник Кавказа, великий князь Михаил Николаевич поддержал это прошение…

В ПИСАТЕЛЬСКОМ блокноте Рамазана Цурова есть яркие эпизоды, записанные им в разные годы со слов стариков и дополняющие представления наших современников о легендарной личности Мочко Байсаровича Базоркина. Вот два из них:

Как-то, услышав, что у Угуза много друзей в Кабарде, к нему приехали ингуши с гор, которым нужно было забрать какой-то большой долг у кабардинцев. Угуз принял их, зарезал барана и, когда они объяснили ему, по какому делу приехали, то, оставив все свои дела, поехал с ними в Кабарду. Дело горных ингушей, благодаря кабардинским друзьям Угуза, решилось быстро и, когда они приехали в Ачалуки, то решили предложить Угузу часть денег, которые они вернули лишь благодаря ему. Другой бы мог оскорбиться и взорваться, но Угуз был очень сдержанным и спокойным человеком.- Друзья мои, - сказал он, - если бы я оказывал людям услуги за деньги, то Мочко, сын Байсара, не сажал бы меня тамадой стола, за которым сидит сам.И, проводив гостей, принялся за прерванные их визитом дела.

*

Мочко и его младший брат Бунхо как-то пошли на свадьбу к одному из далеких родственников. Бунхо дал родственнику золотой червонец, а Мочко - серебряный рубль. Когда они возвращались, Бунхо спросил у старшего брата:- Почему ты дал только серебряный рубль на свадьбу? Ведь и ты, и я - оба получаем большое жалованье. Хорошее же дело - помочь бедному родственнику.- Я укрепил родственные связи, а ты разорвал их, - ответил Мочко. - Ингуши - гордые люди. Пытаясь вернуть тебе твой червонец, он будет выбиваться из сил и, в конце концов, не придет к тебе, когда у тебя будет какое-нибудь событие, так как цена двух коров слишком высока для бедняка. А найти один рубль он сможет всегда и ко мне придет обязательно. Так укрепится наше родство.- Теперь я знаю, почему люди так восхищаются тобой! - воскликнул Бунхо.

БУНХО – младший брат Мочко Базоркина, родившийся в 1830 году, был  первым ингушом-генералом царской армии. Участник Кавказской войны, в 1850 году он был произведен в юнкера, а через год получил звание прапорщика. С 1861 по 1871 год служил в императорском конвое -командовал горским взводом лейб-гвардии Кавказского эскадрона. Во время Русско-турецкой войны 1877-1878 годов уже в чине подполковника командовал Ингушским дивизионом Терско-горского конно-иррегулярного полка. За героизм, проявленный в боях, Ингушский дивизион по Высочайшему указу удостоился Георгиевского знамени, на котором было начертано: «За отличие в турецкую войну 1877 и 1878 годов».

6 октября 1888 года Бунхо Базоркин получил звание полковника. В 1896 году ему довелось участвовать в коронации императора Николая II в качестве представителя ингушского народа. Звания генерал-майора он был удостоен 20 августа 1904 года.

Сыновья Байсара Базоркина, впитавшие в себя всю силу невидимых токов родной земли, достойно пронесли по жизни священный свет величественных башен Эгикала, наказав и своим потомкам как зеницу ока беречь честь предков, служить интересам своего народа и хранить верность отеческой земле.

Забота о родном народе была вообще характерной чертой Байсара Мочко, и тут он всегда мыслил стратегически. Достаточно привести один пример. Существовавшая в те годы система призыва в императорскую армию на 25 лет могла серьезно подкосить генофонд малочисленного ингушского народа. Опасаясь этого, Мочко обратился к наместнику Кавказа с просьбой избавить ингушей от такого призыва, мотивируя это тем, что столь длительное пребывание в армии ингушских юношей могло сказаться на демографии народа. Просьба Байсара Мочко была удовлетворена.

Когда Мочко Базоркин ушел из жизни, его похоронили в родовом склепе. Мюриды, следуя завету своего устаза Кунта-хаджи Кишиева, совершили по умершему мусульманский обряд. Полстолетия никто не тревожил последнее пристанище этого великого человека. Но после сталинской депортации ингушского народа, осуществленной 23 февраля 1944 года, пришли сюда бесчестные люди без Бога в душе, и не убоявшись тяжкого греха, извлекли останки Мочко и его супруги, облили их бензином и сожгли. Сам же склеп они стерли с лица земли, чтобы ничто больше не напоминало здесь об ингушах…

Миновали долгие годы, прежде чем ингушский народ, вопреки ожиданиям своих недоброжелателей вернулся из депортации на Кавказ. Мучительно обретая до сегодняшнего дня свою Родину, ингуши достойно прошли немало новых потрясений и бед. Ведь когда народное древо уходит своими сильными корнями в глубокую древность, ничто не может его сломить, а тем более превратить в безвольное перекати-поле.

Стоит лишь обернуться назад, чтобы увидеть: на всем обозримом историческом прошлом ингушскому народу ярко светят путеводные звезды, зажженные достойными предками, которые были сильны духом своим, обладали несгибаемой волей и выше всех богатств мира ставили честь своего народа.

Их имена золотыми буквами вписаны в летопись Ингушетии и обязательно станут достоянием новых поколений. Среди этих имен навечно в памяти народной останется и имя Мочко Байсаровича Базоркина.

                                                                                                           

Ахмет ГАЗДИЕВ

Общенациональная газета Республики Ингушетия "Сердало". №47-49 (12383-385), четверг, 9 апреля 2020 года

ИСПЫТАНИЕ ОГНЕМ

Год памяти и славы

На войне вчерашние мальчишки быстро становятся настоящими мужчинами. Так было и у Анатолия Кобылкина. Он появился на свет 9 июля 1925 года в селе Отрадно-Ольгинском Краснодарского края, да так бы и провел здесь, наверное, всю жизнь. Но на его юность пришлась Великая Отечественная, многое изменившая в судьбах людей. Семнадцатилетним юношей он с оружием в руках встал в один строй с защитниками Родины и прошел фронтовыми дорогами до Победного Мая 1945 года. Вся его послевоенная жизнь стала таким же примером беззаветного служения родной стране, а истоки этого гражданского подвига родились в военную пору под стенами Малгобека, где он, не дрогнув, принял свое боевое крещение. Пережитое навсегда породнило его с городом нефтяников. Он часто приезжал сюда, встречался на Малгобекской земле с однополчанами, и словно сердцем прикасался к своей юности, опаленной огненным лихолетьем…

В 1987 ГОДУ Анатолию Прокофьевичу Кобылкину, участнику Малгобекской оборонительной операции было присвоено почетное звание почетного гражданина города Малгобека. Тогда же в интервью журналисту Зине Солтукиевой он рассказывал: «Малгобек вписал в мою биографию особую строку. Мы, воины 176-й стрелковой дивизии, поклялись: ни шагу назад! Наш 404-й стрелковый полк был передовым отрядом дивизии. Трудно приходилось нам, связистам-катушечникам, тянуть связь под ураганным огнем противника. По-пластунски, короткими перебежками мы передвигались метр за метром, норовя обмануть фашистских снайперов, и нам это удавалось. Ощущаешь телом, прижавшись к земле, как она стонет от разрывов снарядов и мин, но страха не чувствуешь, идешь вперед, только бы побыстрее наладить связь. И тогда становится легче на душе, что задание выполнил.

И еще: для меня лично, тогда семнадцатилетнего парнишки, но уже солдата войны, Малгобекская земля дорога тем, что здесь, в окопах, в грозном 1942 году, в канун двадцатипятилетнего юбилея Великого Октября, мне был вручен комсомольский билет, с которым я дошел до Дня Победы.

9 мая для меня война еще не закончилась… Дивизия наша в это время в Чехословакии участвовала в уничтожении вражеской группировки  фельдмаршала Шернера. Сложить оружие враги не хотели, но через три дня их заставили это сделать…»

Заняв оборону на Тереке, 176-я стрелковая Краснознамённая дивизия, в составе которой находился Анатолий Прокофьевич Кобылкин, вела успешные боевые действия на оборонительном этапе битвы за Кавказ. Эта дивизия стала одним из немногих воинских подразделений, награжденных в годы Великой Отечественной войны за боевое отличие в оборонительных операциях. Вступив в кровопролитную схватку с врагом на Малгобекском направлении, 13 декабря 1942 года она была удостоена ордена Красного Знамени.

ПОСЛЕ разгрома немецко-фашистских захватчиков под Малгобеком, в январе 1943 года дивизию перебросили к Геленджику. 22 февраля воины дивизии высадились на Малую Землю и приняли участие в Новороссийско-Таманской наступательной операции. Анатолий Кобылкин, несмотря на свою юность, был к тому времени уже опытным бойцом, изрядно понюхавшим пороху. А впереди у него были новые сражения.

9 октября 1943 года 176-я стрелковую Краснознамённую дивизию преобразовали в 129-ю Гвардейскую стрелковую дивизию. Ее дальнейший боевой путь пролегал через Киев и Житомир. Летом 1944 года она принимает участие в Львовско-Сандомирской стратегической операции, а в сентябре – в Восточно-Карпатской операции. 20 сентября части дивизии первыми вступают на территорию Словакии, в октябре 1944 года дивизия участвует в Карпатско-Ужгородской операции.

129-я Гвардейская Житомирская Краснознамённая ордена Суворова стрелковая дивизия проявила себя и в Западно-Карпатской стратегической операции 1945 года. Она с боями продвигалась вперед и закончила войну на подступах к Праге.

Такими были незабываемые вехи войны, которые навсегда врезались в память Анатолия Прокофьевича Кобылкина. Возмужавший в боях, он выковал в себе характер бесстрашного воина. Шутка ли сказать, одних только благодарностей Верховного Главнокомандующего у него к концу войны скопилось почти с десяток. В мае 1945 года командование представило его к ордену Красного Знамени. «В боях с немецкими захватчиками красноармеец Кобылкин Анатолий Прокофьевич проявил стойкость, мужество и отвагу, - говорилось в наградном листе. – Работая линейным связистом, под сильным артиллерийским и ружейно-пулеметным огнем противника вовремя устранял порывы линии связи.

5 февраля 1945 года противник предпринял контратаку, которой предшествовал сильный артминометный огонь. Разрывами мин и снарядов линия связи была порвана в нескольких местах. Для отражения атаки противника требовалось немедленное открытие огня. Красноармеец Кобылкин Анатолий Прокофьевич, рискуя жизнью, под сильным ружейно-пулеметным огнем противника вышел на линию устранять порывы. В результате самоотверженной работы он устранил десять порывов и обеспечил своевременное открытие огня батареей…»

Орден Красной Звезды, конечно же, был не единственной наградой этого славного воина. Медали «За отвагу», «За оборону Кавказа», «За боевые заслуги», «За победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941-1945гг.» свидетельствуют о его несгибаемой воле и подлинном мужестве, прошедшем испытание огнем. Парадный костюм фронтовика украсил также и орден Отечественной войны первой степени. За каждой его наградой – яркая страница прошлого, в котором готовность к самопожертвованию была ежедневным, будничным внутренним состоянием.

КОГДА на смену огненным всполохам войны пришли тихие рассветы мирного времени, Анатолий Кобылкин обосновался в Минеральных Водах, освоил ремесло киномеханика и целых 45 лет отдал работе в системе кинофикации. Говорят, что показывая фильмы о войне, он часто рассказывал подрастающему поколению о подвиге советских солдат, победивших гитлеровский фашизм.

Много сил отдал Анатолий Прокофьевич поиску и сбору материалов о мужестве и героизме его земляков-минераловодцев, которые сражались на всех фронтах Великой Отечественной войны. Этот многолетний труд фронтовика увенчался изданием книг «Солдаты Победы» и «Золотое созвездие». Такой стала его дань памяти и уважения поколению, вынесшему на своих плечах все тяготы войны.

Будучи одним из представителей этого поколения, А.П. Кобылкин посчитал своим солдатским долгом перед павшими и живыми защитниками Родины сделать все для того, чтобы потомки навсегда запомнили их имена. В канун 60-летия Великой Победы при его непосредственном участии Анатолия Прокофьевича была составлена и издана Книга Памяти, повествующая об уроженцах Минеральных Вод, не вернувшихся с полей сражений Великой Отечественной войны.

Долгие годы А.П. Кобылкин проводил большую общественную работу в родном городе. Он возглавлял Минераловодский Совет ветеранов войны, труда, Вооружённых Сил и правоохранительных органов, был почетным членом Всероссийского общества охраны памятников истории и культуры руководил его городским отделением.

Анатолий Прокофьевич спешил делать добрые дела, а потому в Минеральных Водах его знали и стар, и млад. Он пользовался огромным уважением всех горожан. Теплый прием всегда ждал бывшего фронтовика в школах и других учебных заведениях города. Решением городской думы ему заслуженно было присвоено звание почетного гражданина Минеральных Вод. Запомнился он и жителям Малгобека – города воинской славы России. Здесь у него тоже прошло немало памятных встреч с общественностью, молодежью и школьниками.

- Мое самое заветное желание – сделать все для того, чтобы больше никогда не было войны, - говорил этот участник стратегической Малгобекской оборонительной операции. – Наверное, поэтому вполне понятно, почему мы, ветераны войны, всегда находим время и идем по приглашению в школы на встречи, завязываем переписку с молодежью. Участие в общественной жизни для нас, ветеранов, особое, ответственное дело. Для меня большая честь – работа в нашем Минераловодском районном Совете ветеранов войны и комитете содействия Фонду мира, краевом Совете ветеранов 18-й армии. Большая честь для меня и то, что я являюсь почетным гражданином города Малгобека, города-бойца, города-труженика, который защищал в грозовую военную пору. Всегда приезжаю сюда, предвкушая встречу со своей юностью, опаленной войной…

Прошедший Великую Отечественную войну под штандартами Северо-Кавказского, Первого Украинского и Второго Украинского фронтов, в 2000 году Анатолий Прокофьевич Кобылкин стал участником парада Победы в Москве. Его имя занесено в Книгу Памяти Ставропольского края и сколько бы еще времени не прошло, будет продолжать служить примером для подрастающего поколения. Мужество и бесстрашие на фронтовых путях-дорогах, активная гражданская позиция и желание быть полезным людям, которое Анатолий Прокофьевич пронес через всю жизнь, достойны того, чтобы всегда оставаться в благодарной памяти людской...

Ахмет ГАЗДИЕВ