ЩЕДРОСТЬ И ЛЮБОВЬ К СВОЕМУ БЛИЖНЕМУ

Так встречали Новый год наши предки

Совсем немного времени остается до наступления Нового года, с которым люди по традиции связывают новые надежды, ожидание позитивных перемен и исполнение нереализованных планов. Каждому из нас всегда хочется верить, что год уходящий уносит с собой все огорчения, неудачи и разочарования - смена годовых циклов кажется самым подходящим моментом для того, чтобы всё изменить к лучшему…

Атрибуты современного Новогоднего праздника известны всем, а как в глубокой древности встречали Новый год наши далекие предки? С этим вопросом мы обратились к Лемке Агиевой, кандидату философских наук, ученому секретарю Ингушского научно-исследовательского института гуманитарных наук им. Ч.Э. Ахриева.

- ИНГУШИ отмечали Новый год («наджгоанцхой») в дни зимнего солнцестояния 22-25 декабря, - рассказывает Лемка Тугановна. - Считалось, что в этот день солнце выходит из дома, в котором оно было заперто, и чтобы ему ничто не помещало, люди накрывали столы, ставили угощения, приглашали в гости соседей и родственников, обменивались поздравлениями. Первым днем Нового года считалось 25 декабря по сегодняшнему григорианскому календарю. Ингушские жрецы четко определяли солнечные циклы, а заодно и время празднования возрождения солнца – «Ноджган цIей» (упрощенно «Ноджой») - Нового года. Жрец и его ученики целый месяц готовились к новогоднему празднику.

Накануне праздника жрец, выйдя из святилища, на четыре стороны света троекратно извещал о том, что завтра наступает Новый год. Затем с этой вестью учеников рассылали по селам. До восхода солнца в день Нового года мужчины собирались в святилище – «Ерде», т. е. в «Бя-ерды» или «Тхабя-ерды» и во главе со жрецом проводили моление. После пиршества старики шли к склепам и могилам, где ставили свечи и еду для усопших. В ритуальных целях свечи жгли и в святилище.

«Наджгоанцхой» был любимым, общенародным праздником ингушей, и его наступления ждали все: и дети, и взрослые. Люди резали баранов, коз и другую скотину, варили  араку, пиво, брагу и другие напитки. В продолжение праздничных дней было принято производить выстрелы из любых видов имеющегося в наличии огнестрельного оружия. Все верили, что этим самым они помогают небу «распуститься».

В народе бытовало поверье, согласно которому раз в год, и именно в новогоднюю ночь, небо развертывается на короткое время и тот, кто это увидит, может быстро выразить какое-либо желание, которое обязательно исполнится. Подобные же поверья бытовали и у других кавказских народов.

Вечером перед наступлением Нового года все мужское население сел собиралось у храма «ГIала-Ерда». Каждый в этот день приносил в жертву храму заготовленные заранее подарки. Это были фигурки животных, ожерелья из медвежьих костей, кабаньих клыков, турьи и оленьи рога или отлитые ими свинцовые пули и другие поделки.

Празднование рождения солнца сопровождалось в прошлом у горцев интересной обрядовой игрой, которая аналогично названию месяца именовалась «Наджигонцхой». Молодежь собиралась вместе на улице и строила вокруг пня с высохшими ветвями домик из снега, в котором, как они считали, было заточено солнце. Потом все люди выходили на улицу, собирались вокруг снежного дома, и кидали в него снежки, пытаясь разрушить. После того, как снежный дом оказывался разрушенным, считалось, что солнце освободилось от заточения, и люди поздравляли друг друга с благополучным возвращением солнца в мир людей. Затем девушки украшали пень подарками (сладости, орехи и др.) и ставили на него «кхякхале» - три свечи (символ триады Огня - тепло, свет и душа). После к пеньку пускали детей - новую волну жизни.

«Разрушение  домика» - это разрушение негативов среды и момент перехода к созиданию нового. Видимо, отсюда происходил обычай брать факелы из дома невесты, когда ее выводили, и из дома жениха, когда ехали за невестой, и в примерно равноудаленном от обоих домов месте, которое называлось «нускала цIейне», зажигать от них обоих новый, третий факел - символ новой семьи. Вокруг этого факела, поднятого на шест, молодежь долго веселилась.

Если дети при снимании подарков не тушили свечи своей возней и схватками в борьбе за доминирование, это считалось хорошим предзнаменованием, и год ожидался счастливым. Если тушили одну или две, то после соответствующих гаданий, например, по печени животного или по клеву зерна курами (птицами), жрецы предрекали те или иные невзгоды.

Если же дети тушили все три свечи, то для того, чтобы их зажечь, выбирался «дика саг» - хороший человек. У него должны были быть живы родители, подряд три года хороший приплод скота и урожай, отсутствие сквернословия, добрый глаз и умелые руки. Если такового не было в данном населенном пункте, то праздник считался несостоявшимся, год ожидался плачевным, и люди впадали в уныние. В этом случае жрецы передавали решение о прогнозе года оракулу – «цIовчу».

Как только догорали свечи на пне, если они не были погашены ранее, «жрец-гадо» и произносил прощальную с зимой речь, просил «ГIор-нана» - Мать холодов не обижаться на них, божьих детей, и не насылать бедствий.  Говорил, что ей приготовлен «шу» - пиршественный стол с печенью черной курицы и чашей выдержанного вина, выпив которое, она может спать до самой глубокой осени, не зная забот. Также он обращался к Отцу зимы «Iан-даьга» («ГIор-дада») - просил его быть не очень суровым к людям и послать снега в меру. К тому же и для него приготовлен подарок – десять голов прирезанных животных, которые будут частью насажены на ветви деревьев в дубовой роще (подкормка хищных птиц ), а частью будут разбросаны в лесу.  Ему также приготовлен кубок вина, взятого из «кхаба» - большой крынки, закопанной 100 лет назад, и оно, это вино, будет влито в этот костер, чтобы оно быстрее дошло до него…

Обрядовая новогодняя игра на этом не заканчивалась, на развалины крепости юноши выносили обрубок дубового ствола «наж», на котором обязательно должны были быть несколько веток с высохшими листьями. Затем дети расхватывали висящие на обрубке дары, при этом свечи падали и дерево загоралось. Жрец поднимал обе руки, простирая их к небу, и замолкал в священном молчании, а помощники его (один на восточной стороне, другой на западной линии движения Солнца) начинали звонить в серебряные колокольчики. Свечи устанавливались так, чтобы при их догорании пламя коснулось бы обработанных жиром ветвей у основания, или же свечи окутывали промасленной ватой, замаскированной под снег.

Также в огонь бросали зерна злаков. Свечи догорали, огонь перекидывался дальше и загорался священный Костер - «ЦIора» - символ возгорающегося после зимы Солнца. Это был символ Нового Тепла от Вечного Солнца для Новой Жизни. Люди брали из этого священного костра горящие ветви («хяшки») и несли их к себе домой, чтобы зажечь «оага-кхуврчы», очаги, украшенные восьмигранниками или выложенные в виде восьмигранников, с надеждой на счастье от Нового Тепла, что олицетворяло собой обновление. Старшие теперь призывали Отца зимы, считавшегося добрым началом, вступить в свои обязанности и спасти их от всевозможных бед.

В обновлении огня в очаге люди видели непосредственную связь с началом очередного солнечного года - «рождения нового солнца». Такой огонь в народе был в особом почете: именно на таком новом огне должно было быть сварено и испечено все необходимое для праздника. Причем существовала такая примета: готовящая праздничный ужин женщина должна была  вытирать свои руки об одежду, и чем сильнее промаслится ее одеяние, тем изобильнее будет наступающий Новый год.

ПРИГОТОВЛЕНИЯ к празднику в каждой семье начинались задолго до его наступления с особой тщательностью. Особенно большое значение придавалось обилию новогоднего стола, от которого, по твердому убеждению людей, зависело последующее в течение года изобилие и достаток. Поэтому новогодняя еда бывала, по возможности, наиболее щедрой и разнообразной. В частности, пекли всевозможные обрядовые хлебы, ритуальные пироги, начиненные рубленым мясом, сыром, сухими фруктами. Пироги пеклись по отдельности для старшего человека в семье, для жреца, для гостей и т.д. К тому же делали лепешки, резали скотину. Женщины пекли ритуальные  пряники (хлебцы) треугольной, круглой и наподобие человека формы на меду («божолгаш»), на пряниках оттискивались изображения креста.

Немаловажное значение в новогоднем празднестве имели ритуальные и обрядовые хлебы, которые пеклись по преимуществу из пшеничной муки, тем не менее, самым главным и почитаемым из новогодних яств являлся большой ритуальный хлеб, имевший форму диска с лучеобразными линиями, идущими от центра. Его пекли повсеместно, и размер хлеба зависел от количества членов семьи. Такие хлебы также пеклись по отдельности для старшего человека в семье, для жреца, для гостей и т.д.

Первый должен был быть четырехугольной формы, а вторые - круглые. Например, у кистин широко распространен был обычай печь на новогодний праздник сдобные хлебы из пшеничной муки в честь отдельных членов семьи, замужней дочери, близкого родственника и др. В каждый из таких хлебов они клали монеты, хлебные зерна, кусочек шерсти, по которым гадали, кто и чем будет богат в новом году. К тому же, в связи с обилием мяса и другой различной еды и напитков, кистины называли этот праздник «МаIа лехка Нижой» (дословно - «высокие рога Нижой», т.е. высокорогий, обильный «Нижой»).

Следует заметить, что готовились также различные напитки из хлебных злаков, такие как: арака, пиво, брага, квас. Готовясь к празднику, ингуши закладывали большой медный котел («лаккарг») для варки пива. Обязательным атрибутом было торжественное закалывание жертвенного белого быка с повязанной на рога белой шелковой материей – «нич».

Обычай преследовал цель сытно кормить в новогоднюю ночь все живое, вплоть до мышей. Семейная трапеза, устраиваемая накануне Нового года, затягивалась допоздна, все старались быть в приподнятом состоянии, ибо считали, что от их состояния в новогоднюю ночь зависит хорошее будущее в течение всего следующего года. К тому же считалось, что в новогоднюю ночь активизируется нечистая сила, которую очень боялись и совершали против нее всевозможные действия защитно-магического характера. В качестве оберегов против нечистой силы использовались железные предметы, которые раскладывали в хозяйственных пристройках и в жилых помещениях. Также накануне Нового года рвали ветки шиповника и втыкали в углы жилища.

Предкам ингушей был известен обычай укладывать в очаг длинные бревна. Новогодние бревна заготовлялись заранее, чаще всего из дуба («наж»).  В отличие от других народов, ингуши не использовали для этой цели фруктовые деревья, сожжение которых считалось большим грехом. Бревна бывали очень большими и длинными, а сушили их на корню. Когда такое бревно укладывали в очаг, то его конец находился на улице. Если у кого-то из сельчан бревно сгорало настолько, что можно было прикрыть дверь, все шли к нему с поздравлениями с этим событием.

В таком доме устраивали вечеринку с обильной пищей, танцами, театральными представлениями «жуккаргаш» (клоунов). Хорошим предзнаменованием на будущий год считалось, если огонь горел ярко и не гас. С целью предохранения от какой-либо беды и порчи в наступающем году взрослые и дети перепрыгивали через конец бревна. Кстати, этот обычай восходит к магии «очищения огнем». Укладывание бревна было красивым и веселым новогодним ритуалом.

ПРАЗДНОВАНИЕ Нового года сопровождалось у горцев различными игрищами  и увеселениями, хождением ряженых и скачками. Важное обрядовое и игровое значение придавалось ряженью. Накануне Нового года устраивали хождение ряженых («жуккаргаш»). Ряженые, молодые люди или подростки, надевали на себя шубу наизнанку, которую обвязывали грубой веревкой, подвешивали сумку из войлока («маша») для того, чтобы складывать в нее полученные подарки (яйца, муку, сладости и др.).

Некоторые из ряженых надевали на лицо войлочную маску, обязательным атрибутом которой были рога, козьи или бараньи, но рога могли быть и деревянными. Такая маска дополнялась бородой. Те, на ком не было масок, надевали шапку наизнанку, а лицо обмазывали сажей. Колодники ходили по дворам с большим шумом, шутками, поздравляя хозяев с праздником и выражая им добрые пожелания, тем самым как бы изгоняя злых духов. Во время подворного обхода они желали своим односельчанам увеличения семьи, скота и птицы. Широко также было распространено высмеивание тех, кто отказывал им в подарке.

В древние времена под Новый год все устаревшие вещи (посуда, мебель, одежда и пр.) выкидывались в окно, а затем их уносили подальше от дома и сжигали. Совершая это магическое действие, люди заклинали, чтобы все плохое, что уже случилось и которое ожидает впереди, сгорело вместе с этими вещами.

Под Новый год хозяин дома брал торбу зерна, шел в поле, разбрасывал по нему горсть, остальное зерно нес домой и из него делали кашу на молоке. Этот магический обряд должен был обеспечить плодородие полей и размножение домашних животных.

В день Нового года мужчины, девушки и дети отдельными группами ходили по соседям, к родственникам с поздравлениями. Женщины сидели дома и принимали гостей. На второй день уже сами женщины с детьми шли в гости с поздравлениями. В святилище моления и празднества не прекращались в течение всего дня, ученики жреца читали религиозные стихи, к сожалению, тексты их не сохранились. Жрец, помимо молений, давал прихожанам наставления. Среди них было и такое: не напиваться сверх меры.

Важным компонентом празднования Нового года являлись скачки с призами, которые устраивались на третий день празднования. Скачки в основном проводились за счет общества, с обязательным участием каждой семьи, но иногда их мог устроить кто-нибудь за свой счет, в честь своего родственника, умершего в этом году. На скачки, о которых извещали заранее, приглашались наездники и из соседних обществ, от осетин, грузин, народов Дагестана, что ярко свидетельствует о добрых отношениях ингушей с соседними народами.

Количество участников скачек колебалось от 6 до 50 человек. Для первых трех наездников выставлялись призы: верховая лошадь, седло, уздечка и плетка или что-нибудь из одежды - бархатный костюм, черкеска, сапоги - «ичиги» и др. Наиболее почитаемыми были скачки в честь погибшего на поле боя. Но они могли устраиваться и в честь женщин. Тогда призами были корова, теленок и др.

ИНТЕРЕСНЫМ элементом новогоднего праздника у горцев являлись новогодние гадания. Гадали о будущем урожае, о том, что ждет членов семьи в будущем, о предстоящей погоде и т.д. Одно из таких гаданий заключалось в следующем. Накануне Нового года до наступления темноты, когда собравшиеся для жертвоприношения в храме «Г1ала-Ерда» расходились, там оставался признанный народом человек-предсказатель («зирак»), обладающий даром гадания. Оставшись один, он ложился на живот и, приложив ухо к земле, находился в таком положении всю ночь до утра, прислушиваясь к голосу земли. Утром он выходил из святилища и объявлял собравшимся жителям о том, что слышал он хорошего или плохого для наступившего года, что придется испытать народу.

Гадатель, проведший ночь в этой часовне, мог предсказать, будет ли наступающий год урожайным или нет. Одним из мест, где обычно проводилась предсказателями новогодняя ночь, была также часовня Соска-Солса», которая находилась в Магате, недалеко от селения Салги.

Несомненно, все ингушские обряды во время празднования Нового года были связаны с мифологией и миропониманием народа. Интересно, что аналогичный способ гадания был известен многим народам, например, русский крестьянин в рождественскую ночь шел на перекресток, чертил круг и припадал ухом к земле. Если он «слышал» шум нагруженных саней, это означало, что в наступающем году будет хороший урожай, если ненагруженных – предстоит неурожайный год.

Распространенным среди горцев было гадание на лопатке жертвенного животного - «пхандаре хьажар». Кто хотел гадать на бараньей лопатке, должен был иметь своего барана - купленный считался пригодным лишь по истечении года, когда хозяин трижды давал ему соль. Предпочитали, чтобы предназначенный для гадания баран был белым. При гадании смотрели на свет сквозь лопатку и по пятнам, находящимся на кости, предсказывали, какой будет год - урожайный или нет, какая будет погода в предстоящем году - дождливая или засушливая, будет ли голод, повальная болезнь, свадьба, рождение ребенка, похороны и т.д.

Новогодние гадания касались не только урожая, но и семейных событий, в первую очередь женитьбы и замужества. Новый год с нетерпением ждали молодые люди и особенно девушки. Ночь под Новый год считалась особенно благоприятной для таких гаданий. Чаще всего девушки клали под подушку раздвоенную кость курицы. Делали также три очень соленых маленьких хлебца «ольг», два из которых клали под подушку, а один съедали. Верили, что тот, кто подаст во сне девушке воду, и будет ее суженым. Изготавливали «ольги»  следующим образом: в свой личный наперсток девушки набирали девять раз соли и девять раз муки (чаще всего кукурузной), затем замешивали тесто большим, безымянным и маленьким пальцем левой руки.

С большим трепетом наблюдали девушки за тем, как испекутся «ольги», поскольку от этого во многом зависела их судьба, - если в меру подрумянятся, то замужество будет удачным, если же подгорят - девушка будет несчастлива в браке, а если же сгорят, то существует опасность, что она умрет. В новогоднюю ночь девушке надо было ложиться в постель ни с кем не разговаривая, при этом в комнате, где она еще не спала: у родственников или у соседей. Не полагалось во сне поворачиваться с боку на бок.

Другое новогоднее гадание устраивалось с помощью зеркала, которое клали в печь, а через дымоходную трубу смотрели в него две-три минуты, затем спускались с крыши, брали из каждого угла дома понемногу земли, которую завязывали в тряпочку и клали под подушку. Некоторые девушки при таком гадании видели своего суженого в зеркале, другие во сне.

Существовал и еще один вариант гадания девушек. Девушка вечером молча, ни с кем не разговаривая, шла по воду, а принеся воду, выливала ее в котел, который ставила в печь. Зеркало же помещала на трубе и, сняв платок, старательно смотрела в воду, где и должна была увидеть своего суженого.

В РАДОСТНЫЕ праздничные дни в народе считали, что и праведные души умерших родственников веселятся вместе с ними. Для того, чтобы оказать им почтение и умилостивить их, в каждом доме бросали в домашний очаг кусочки мяса, жира, курдюка, щепотку муки и проч. Такие действия считались уместными, кстати, и в другие праздничные дни, а также вечерами по четвергам. Люди старались, чтобы в эти дни в доме был мучной и мясной запах еды, ублажающий души умерших родных: пекли хлеб, лепешки, пироги, готовили мясное блюдо и т.д.

В дни праздника никто также не имел права покидать селение - считалось, что уходящий год унесет с собой часть благополучия чужим людям. Приехавших по делам людей из других селений старались до окончания праздника из селения не выпускать из тех же соображений.

С новогодним праздничным циклом был связан и обряд наречения именем новорожденного, который бытовал в недавнем прошлом среди горных ингушей. Новорожденных детей предпочитали нарекать именами в день Нового года.

Накануне Нового года из дома, где имелся новорожденный мальчик, отправлялась процессия во главе со жрецом к колодцу или роднику. Мать несла ребенка и жертвенные треугольники - пироги, начиненные мясом. Ее сопровождали шесть или двенадцать девушек, которые всю дорогу пели и танцевали. Подойдя к источнику, девушки набирали воду в кувшин, из которого жрец давал ложку воды ребенку, а матери - кусочек жертвенного пирога и благословлял их обоих.

Обряд еще долго продолжался песнями и плясками, причем каждый вновь подошедший должен был откусить пирога. В первый день Нового года родители относили ребенка в святилище, взяв с собой специально приготовленный жертвенный пирог с мясом, яйцами и фруктами. Пирог должен был быть с размером в рост ребенка. У святилища жрец купал ребенка и, произнося молитву, давал имя ему и благословлял его.

Новогодняя обрядность ингушей, как и других народов Кавказа и мира, показывает, что по существу и форме она восходит к древним народным представлениям и верованиям, и связана, в первую очередь, с хозяйственной деятельностью людей, а также с их естественным желанием собраться семьями и хорошо отдохнуть. Празднование прихода зимы, как и другие ритуально-магические действия, представляли собой органическое соединение аграрной и семейной обрядности. С начала ХХ столетия праздник Нового года у ингушей существенно видоизменился, стал  приближенным к реалиям сегодняшнего дня, к новым традициям и условиям современного общества.

Как и у многих других народов, у ингушей существовала в прошлом, и имеет жизнь и сейчас «магия первого новогоднего дня». Это были всякого рода поверья о первом посетителе в Новый год. Считалось, что от встречи с ним зависит судьба семьи в наступившем году. Желательно, чтобы это был человек мужского пола, отличающийся  хорошими качествами, - «беркате саг», или «товш саг» - удачный человек. Никто из членов семьи не выходил из дому до визита «счастливого гостя», зачастую такой человек заранее приглашался, что многие делают и в настоящее время. Если семье не удавалось найти такого человека или в первый день Нового года к ним никто не заходил, то первым делом все старались посмотреть на собаку или петуха, так как они считались неподверженными болезням.

Как видите, новогодняя обрядовая практика ингушей, которая восходит к древнейшим языческим народным представлениям и верованиям, была направлена на благополучие семьи и общества, здоровье, достаток, урожай, надежды на благополучное будущее и многое другое. Элементы этого праздника показывают, что главной чертой ингушского народа всегда являлись щедрость и любовь к своему ближнему.

Подготовил

Ахмет ГАЗДИЕВ

Иллюстрация Якуба СУЛТЫГОВА