суббота, 1 декабря 2018 г.

СВЯЩЕННАЯ ГОРА ИНГУШЕЙ



Столовая гора (ингуши называют ее Мят-Лоам) – самая высокая точка в горной Ингушетии. На ее южном склоне лежит живописный высокогорный аул Бейни, откуда устремляются наверх горные тропы, ведущие к тайнам прошлого. В незапамятные времена протоптаны они, ведь история этих мест стара как мир. На самой вершине Столовой горы, на высоте 3000 метров над уровнем моря, находится сохранившийся до наших дней древний ингушский культовый памятник - храм-святилище Мят-Сели. Божество Мят-Сели считалось покровителем земледелия и плодородия и приносило в дом достаток и благополучие. 



ПИСЬМЕННЫЕ источники свидетельствуют о том, что в древности наиболее распространенными у ингушей были общественные моления о дожде, устраиваемые во время засухи в своих сельских и родовых святилищах. Чаще всего моления с целью вызывания дождя совершались в наиболее известном и почитаемом святилище Мят-Сели на священной горе Мят-Лоам. Моления проводились только в среду – «Сели ди». Этот обряд подробно описан первым ингушским этнографом Чахом Ахриевым.
Процессия, состоящая из жителей окрестных сел, во главе со жрецом поднималась на священную гору к святилищу Мят-Сели. Впереди процессии вели жертвенного быка, рога которого были обмотаны белой материей. На вершине горы его ставили обращенным головой к востоку. Затем верховный жрец, так же обратившись лицом на восток, произносил молитву, в которой просил бога дать дождя и большого урожая. После окончания моления быка резали и здесь же в огромных котлах варили мясо, кроме этого молящиеся приносили с собой сыр, вино, обрядовые хлебцы. По свидетельству современников, такие обрядовые моления проводились вплоть до начала XX века. Доподлинно известно, что еще в 1925 году, во время сильной засухи, жители Джейрахского ущелья молились о дожде и устраивали в святилище на Столовой горе жертвоприношения.
Молодежь участия в этих обрядах не принимала, устраивая на Столовой горе увеселения и различные состязания. По некоторым свидетельствам, на священной горе собирался и народный совет, принимавший важные решения, здесь проходили турниры, на которых определялись лучшие ингушские джигиты.
Со Столовой горой и находящимися на ее вершине древними ингушскими святилищами связано немало легенд и сказаний. Этнографами и археологами открыты еще далеко не все тайны этого загадочного места.
- Древнеингушский  храм Мят-Сели был построен не позднее XVI века, - говорит Борис Харсиев, заведующий отделом этнологии Ингушского научно-исследовательского института гуманитарных наук им. Ч.Э. Ахриева. - Одним из последних его жрецов, а также расположенных рядом храмов Мятер-Дяла и Сусон-Дяла считается Эльмурза Мехтиев из ингушского аула Фалхан. С середины XIX столетия храм Мят-Сели привлекает к себе пытливые взоры многих исследователей. В свое время о нем писали Н.Ф. Грабовский, Ч.Э. Ахриев, Н.К. Зейдлиц, А.Б. Базоркин, Б.К. Далгат, Л.П. Се­менов, И.П. Щеблыкин, Е.М. Шиллинг и другие.
В начале XX века Асламбек Базоркин в произведении «Горское паломничество» подробно описывает процесс паломничества ингушей к святилищам Столовой горы. «Кистинцы Галгаевского общества в середине июня празднуют торжество в честь св. Мятцели, - отмечает он. - Все жители окрестных гор и жители равнин посещают в тот день гору Мятцели, весе­ло проводят целый день и ночью возвращаются домой».
Эта работа также интересна тем, что в ней дается точная этнографическая картина происходившего: «Место праздника представляет собой довольно возвышенную площадь, продолговатую и узкую. Здесь построены древней архи­тектуры три часовни. Первая и самая главная - Мятцели - стоит при начале площади. Здесь собрались почти все паломники. Вдоль всей возвышенности разложены были костры, и женщины расставляли деревянную посуду. Бурдюки пива и араки были раз­вязаны, но к напиткам этим еще никто не прикасался. Все чего-то ожидали и тревожно смотрели на человека высокого роста, одетого с головы до ног в белое платье. Солидные горцы ухаживали за ним, а он повелительными жестами отдавал приказания.
- Что это за человек? - спросили мы, указав на народного представителя.
- Цай-саг (жрец), - был лаконический ответ.
Жрец снял с себя белую шапку и обратился на восток. Он, с бледным лицом, долго глядел на солнце и почему-то молчал. Но вот он заговорил... Голос у него был сильный, крикливый, но с замет­ною старческою разбитостью. Гробовое молчание царило в народе.
- Великий Боже, создавший небо и землю! - воскликнул жрец, причем он обратил свои тусклые взоры на светлое солнце, лучи которого ослепляли глаза. - Боже, благослови наше пред­приятие, благослови пришедших к Тебе с дарами, дай нам плодо­родие и обилие хлеба. Избави свой народ от мора и голода, о ве­ликий!
Жрец остановился. Спокойно, почти торжественно он обвел взором все собрание. Богомольцы не проронили ни слова и впи­лись в него глазами.
Проповедник опять обратился к солнцу - и полился поток неуловимого красноречия. Могучий голос отчетливо раздавался по горам, и эхо внятно вторило ему. После восклицания «аминь» принесли в жертву откормленных овец».
При жертвоприношениях обращаются к патрону святилища с различными мольбами. Резать жертвенный скот можно только до захода солнца.
«Мужчины уселись в кружок, и между ними пошла круговая чаша. Пиво истреблялось в огромном количестве. Молодежь занялась танцами».
«Около семи часов вечера паломники возвращались домой. Солнце заходило. С долин и боков гор поднимался золоти­стый пар. Все казалось улыбающимся: и леса, и золотистая зелень, и сами торопящиеся паломники. Не успели мы съехать вниз горы на расстояние в 50 шагов, как неожиданно раздался сильный, крикли­вый знакомый голос. Пешие и конные остановились и, сняв шапки, оглянулись назад.
Близ кельи Мятцели стояла небольшая группа людей, но особенно заметна среди них была белая фигура цай-сага (жреца). Он говорил прощальную благодарственную речь, обращенную к Богу. Когда речь окончилась, то на всех нас напала внезапная веселость, точно мы обрадовались кончине каких-либо физических бедствий. Мы шли сюда больные и изнеможённые; мы принесли жертвы нашему патрону; он был милостив, снизошел к нашему грустному положе­нию, скорбящих исцелил, неимущих обнадежил, - после этого как же не быть веселости? В эти минуты забыты были докучные вопросы дня и все то, что «тайно тревожит мир души». Девушки пе­ли «мятцеловские песни», слова которых, при всем моем старании, остались неразгаданными. Звонкий смех, шутки оглашали горы... Мы бросили коней и пошли вместе с паломниками. Ночь, безлунная, но светлая, с мягкими тенями, спустилась с гор».
Необходимо отметить, что особое место в религиозной жизни ингушей и сегодня занимает паломничество к святым местам и жертвоприношение. Этот сакральный обряд имеет большое значение потому, что связан с понятием Божественного всепрощения. В соответствии с религиозным мировоззрением  ингушей, человек, совершивший обряд паломничества, принеся в жертву животное, очищается от прежних грехов.
Угроза божественного проклятия с самой глубокой древности формировала сакральную основу адатов ингушей. Богам приносили жертву, задабривали их различными подарками и богоугодными поступками. Ингуши и свой календарь составляли с учетом религиозных праздников, чтобы не обидеть богов. На божественное покровительство при жизни и после смерти мог рассчитывать тот, кто жил по адатам своего общества, соизмеряя свои поступки с принципами обычаев. Ингуши воспринимали адаты как дух божественного милосердия, призванный предотвратить земной хаос.
Исторически сложившиеся этнические особенности религиозных практик ингушей, их системные связи и социокультурные функции в новейшее время не изучены в научной литературе, а в ряде случаев даже не описаны. Между тем, они заслуживают не только формально-этнографического, но и философского, культурологического анализа в широком контексте исторических реалий.
С июня 2008 года по инициативе ценителей древней истории Ингушетии традиционное паломничество на гору Мят-Лоам, к средневековому храму Мят-Сели, возобновилось. Конечно, сейчас это всего лишь дань исторической памяти и культурным традициям средневекового прошлого. Современное паломничество не содержит в себе ни религиозного символизма, ни религиозной значимости, но соответствует календарному периоду древнего праздника. В назначенный день в Джейрахский район приезжают люди со всех концов Ингушетии, а также гости из других регионов России, чтобы рано утром отправиться на вершину Мят-Лоама. 
Группы паломников-туристов еще до восхода солнца, выстроившись в  длинную цепь, медленно начинают подъем в гору по нескончаемому для глаз  серпантину. Люди идут по узкой тропе, веками протоптанной паломниками на крутых склонах, поросших альпийским разнотравьем. Подъем на вершину горы к святилищу Мят-Сели занимает не менее шести часов.
Достигнув цели, туристы устраивают привал рядом со средневековым храмом Мят-Сели, и здесь, на вершине горы Мят-Лоам, проводят несколько часов, отдыхая на пышном зеленом ковре из трав, наслаждаясь прекрасными картинами живой природы и любуясь бесценными памятниками зодчества каменной архитектуры средневековой Ингушетии.
Здесь, на вершине священной горы ингушей, невольно чувствуешь трепет  перед великим духом этих мест. Ему, кажется, чужды человеческая суета и беспокойство. В своем негодовании он  повелевает стихией. Погода на вершине горы меняется несколько раз в день. Совершенно неожиданно густые облака, гонимые холодным ветром, закрывают горизонт, и еще недавно светившее яркое солнце теряется в темном зареве туч. В жуткой полутьме гремит гром, эхом отдаваясь в окрестных горах, потемневшие небеса рассекает яркая молния и проливается резкий дождь. В мгновение ока темные облака срываются с кручи вниз, унося с собой ненастье, и жаркое солнце вновь освещает просторы.
К вечеру туристы, впечатленные замечательным колоритом здешних мест, спускаются вниз по тропе, усталые, но довольные своим этнографическим паломничеством…

Ахмет ГАЗДИЕВ

Комментариев нет:

Отправить комментарий

«Смысл жизни нашей – помогать людям и делать добро…»

Студент из Ингушетии Адам Медаров спас от гибели трехлетнего ребенка   В тот июньский день у Адама Медарова, студента Новочеркасского сп...